Буддизм

В мае 1980 года Кармапа сделал остановку на один день в Лондоне. Он направлялся в Америку. Это было его первое большое путешествие после операции по поводу рака желудка.

Большинство приветствовавших его приехали из Центральной Европы, и все были глубоко тронуты его благословением. После въезда в город я пошутил: Когда здесь Кармапа, должна быть и радуга . Повернув за угол, мы увидели ее: широкая и лучезарная, она перекинулась дугой через улицу в самом сердце Лондона. Наши друзья купались в присутствии и благословении Кармапы. Ради этого они бы проехали любое расстояние. После Церемонии Короны на идиллических берегах Темзы, он явно наслаждался прогулкой на катере со всеми нами.

На следующий день я сидел рядом с ним в аэропорту, и мое тело находилось в состоянии контролируемой дрожи - обычная реакция на его присутствие. Внимательно всмотревшись в меня, он указал на меня присутствующим и сказал: Он - Махакала . Конечно. Вот оно! Внезапно все сошлось. Теперь я понял, что за сила работает через меня. Это осознание с тех пор всегда со мной, каждый час, днем и ночью. [...]

Посещение Кармапой западного побережья Америки еще не было организовано, и я подумал: Лучше быть полезным где-нибудь еще, чем беспокоить людей здесь . Когда мы сказали об этом Кармапе, он, к нашему удивлению, не выглядел обрадованным. Взяв за руки, он провел нас по дому и вывел на балкон, окруженный легкими проволочными сетями. Здесь мы могли быть совершенно одни. Мы должны пообещать встретиться с ним в Боулдере, сказал он, - это очень важно. Затем Кармапа высказал нам свои пожелания, как делал это с 1969 года, когда мы стали его учениками. Скрупулезное следование этому, несомненно, является причиной того, что все идет так хорошо. Прощальным даром нам был непосредственный опыт его ума. Мы посмотрели в его глаза, и время остановилось. Когда мы вышли от Кармапы, то не имели представления, где находимся. Однако мы знали что теперь делать и когда. [...]

Штаб-квартира Дхармадхату в Боулдере была пуста. Нам могли сказать только, что все уехали на какие-то празднества в нескольких километрах от города. Мы вышли на дорогу голосовать, и нас быстро подобрали. Спустя некоторое время водитель высадил нас у большой лужайки. На ней происходило что-то странное. Везде сновали слуги в английских хаки и шортах, а Трунгпа Тулку в бежевой форменной одежде, кепке и черных ботинках для верховой езды был похож на генерала из какой-нибудь теплой страны. Кармапа, Джамгён Конгтрул и несколько монахов мирно спали на возвышении. Почти никто не следил за представлением. Играли что-то японское, с протяжными гласными, неожиданными драматическими жестами и очень странной мимикой. Гости стояли вокруг небольшими группами и болтали. Мы встретили друзей из разных частей света, но ничуть не почувствовали обычной сконцентрированности и преданности. Казалось, будто многие не знали, что такое Кармапа. Когда мы вернулись в главное здание, Кармапа позвал нас. Организаторы нам не очень-то обрадовались. Мы прошли мимо дюжины стражей, стоявших недвижимо везде, где их только можно было поставить. Когда мы вошли в его комнату, Кармапа сразу начал говорить. Он очень хотел сказать некоторые вещи. Сначала он сказал о своих четырех детях , держателях линии. Они уже выросли и были готовы к тому, чтобы оставить гнездо и стать носителями его активности. А мы должны пообещать защищать их и помогать им. Слушая его, я впервые глубоко почувствовал что-то неладное и выпалил: Но это не означает, что ты должен прекратить свою работу!

В то время, когда он говорил, каких людей внутри линии следует избегать, слезы текли из его левого глаза. (Это началось утром, и его уже посетил доктор). Затем Кармапа вышел из комнаты и через короткое время вернулся. Он явно не хотел, чтобы мы уезжали. Когда действительно больше нечего было сказать, мы, как всегда, поинтересовались о дате нашей следующей встречи. Он ответил: Приезжайте в Нью-Йорк, если сможете, или же... И он посмотрел так, как никогда раньше - будто знал, что нас ждет печаль. ...Вам нужно приехать в Румтек в следующем году, в первый день одиннадцатого месяца . Прочтя мой ум, который уже создавал картину третьего паломничества, он добавил: И можете взять своих друзей . Ханна уточнила, согласно какому календарю, западному или тибетскому, названа дата, в то время как я - внезапно глубоко охваченный беспокойством - вскочил на ноги и сказал: Ты должен пообещать, что будешь в порядке тогда! Глядя в окно, он ответил: Все будет к лучшему. Уверяю тебя . Мы уже наполовину спустились с лестницы, а наши головы полнились новыми замыслами, как вдруг он позвал нас обратно. Было бы благотворным для будущего, если бы вы могли встретиться с Трунгпой Тулку в моем присутствии . Поскольку Трунгпа Тулку должен был вернуться к шести часам вечера, мы пообещали подождать его. Когда он не появился и в восемь, мы ушли: пора было на автобус. Оглядываясь назад, удивляешься, каким образом мы с Ханной больше не встречались с ним и не были обеспокоены его физическим состоянием. Думаю, что этому есть три причины. Во-первых, моему уму викинга трудно видеть людей, которых я уважаю, слабыми. Во-вторых, наша связь - на вневременных уровнях радости и истины. В конце концов, я видел его как океан золотого света в ходе каждой Церемонии Короны. Третья причина - Кармапа всегда показывает людям то, что помогает им в наибольшей степени: тем, кто может видеть его сияющую природу радости, он проявляет ее; в отношении тех, кто не может, он использует другие методы для создания кармической связи. Эти связи растут на протяжении следующих жизней, пока он не приводит существа к прямому опыту их ума. Если люди могли вступать в связь лучше всего через сочувствие, ибо им самим известны были боль и страдание, - они видели это. Даже когда люди заходили с массой фотоаппаратов, он находил искусные способы. Он начинал играть с их оборудованием до тех пор, пока они не расслаблялись на мгновение.

Затем задавал им 100000 вольт истинного благословения, засылая таким образом вирусы в их неврозные программы, и эти вирусы начинали необратимо изменять их жизни. В 1981 году Кармапа писал нам чаще, чем когда-либо раньше, однако новости с Востока из других источников были малопонятны. Внезапно разошелся слух, что Кармапа серьезно болен, и только его обещание работать для всех существ поддерживает его в движении. Другие же присутствовали на безостановочных посвящениях в несколько дней и говорили, что он выглядит фантастично. Нас это все не очень-то волновало: он знал, что делает, а нам назвал более года назад точную дату нашей следующей встречи. Каждый день приближал нас к ней. Наконец Нильс разослал приглашения по Европе, и первого октября мы вылетели в Индию со 108-ю друзьями. Ханна временами все же сожалеет, что мы больше не увиделись с ним. Но я знаю, почему не произошла наша встреча: это повредило бы моей работе. Кармапа, которого я помню и передаю сегодня - золотой Будда безграничной силы. И это для меня более полезно, чем носить в себе образ больного святого. Мы прибыли в Румтек первого ноября 1981 года, как раз в тот день, когда пожелал Кармапа. Делалось много пудж, большей частью в верхнем храме. Туда поместили статую в натуральную величину, одетую в монашеские одежды Кармапы. Ее руки находились на уровне сердца перед реликвиями линии. На одной ладони был желтый, на другой - зеленый диск, очевидно, для того, чтобы собирать и передавать энергию. Присутствующие вели себя спокойно, старались избегать всего, что могло бы быть истолковано как плохой знак.

Но подавляемое всплывало в снах. Ханна получила телефонный звонок от Дакинь, своих сестер. Издалека-издалека они сообщили ей, что Кармапа закончил свою работу в этой жизни. В ту же ночь я получил атрибуты мирового монарха. Подробно этот сон описан мною в главе Мандала книги о Нёндро , подготовительных практиках тибетского Буддизма. На следующее утро мы присутствовали на Церемонии Короны, которую давал Гьялцаб Ринпоче. Вошел молодой Пёнлоп Ринпоче и прошептал ему что-то на ухо. В одно мгновение мы ощутили изменение всей атмосферы помещения и поняли, что произошло. Через некоторое время показалась беспорядочная толпа молодых монахов, пытавшихся нести статую Кармапы вместе с деревянной платформой вниз по дороге. Наконец-то нашлась работа и для сильных европейцев. Держа статую высоко на наших плечах, мы прошли одиннадцать километров вниз по реке. Это был самый непосредственный способ, каким мы могли выразить свою любовь и благодарность. Когда мы шли по мосту, какая-то энергия оставила статую.

Начало трескаться лицо, отломались пальцы. Оставалась только пустая форма. Я бы бросил ее в воду. Тибетцы считали иначе, и мы передали статую им. Впоследствии мы узнали, что у них были проблемы и с индийцами, и с необходимым для перевозки грузовиком. Статую все равно вынужденно бросили в воду несколькими милями дальше. Вернувшись, мы застали монастырь пробуждающимся, но иначе, чем можно было бы представить. Вместо плача и причитаний, повсюду звучали призывания, пуджи, с громкими звуками инструментов. Надо было теперь вызвать Кармапу обратно из его вневременного состояния ясного света. Пробуждением просветленных кругов силы, которые являются природой радости его ума, вызывалось его перерождение для блага всех существ. Этим занимались днем и ночью, и часто - группы в каждом из четырех направлений, а также в центре. 9 ноября на другой стороне большой Сиккимской долины в военном аэропорту приземлился вертолет. Затем можно было наблюдать вереницу выезжающих машин, и где-то через час на грузовике Мерседес гроб с Кармапой прибыл в Румтек. Все четыре держателя линии сидели на узком переднем сидении рядом с водителем, а большой Эрик из Шварценберга и несколько других сильных мужчин находились сзади. Они поднимали гроб на платформу кузова. Очевидно, Кармапа пригласил на свою смерть только нас с Ханной. Кроме нашей группы западных людей в Румтеке не было. Поскольку мы являлись его первыми западными учениками, меня попросили помочь внести его гроб в монастырь. Во дворе нам пришлось остановиться на некоторое время: несколько сотен солдат захотели подудеть в трубы и пострелять из ружей в воздух. Занеся гроб в здание, мы опустили его в главном храме. Только тогда стало возможным восстановить из разных источников его последние дни, шаг за шагом. Они, поистине, были последними днями Будды. По мере приближения смерти Кармапа принял на себя полдюжины смертельных заболеваний. Используя свои йогические силы, он в значительной степени обезвредил их, по крайней мере для тех, кто находится в его силовом поле. Около Чикаго, где размещаются самые большие бойни в мире, Кармапа показал вневременный пример неразличающей любви. Кроме того, он позволил также врачам испытывать на себе лекарства. В том, что они обнаружили, было немало поразительного: даже самые высокие дозы успокаивающих средств не производили абсолютно никакого эффекта. Во время всего происходящего его интерес был полностью направлен на других. Он заботился об их благе, и никогда не говорил о себе. Вечером 5 ноября 1981 года, в день Освободительницы, доктора, по обыкновению, вошли в его комнату. Когда они заметили, что его аппараты, как видно, выключились, всех посетила одна мысль: Он разыгрывает нас . В то же мгновение аппараты снова заработали, но через пять минут остановились окончательно. На следующее утро, когда персонал больницы захотел убрать тело Кармапы с кровати, держатели линии осведомились, все ли признаки смерти налицо. - Нет.

Оказалось: тело Кармапы было теплым и податливым, а его сердечный центр был настолько горяч, что жар можно было почувствовать на расстоянии. Он все еще был теплым и без каких-либо признаков окоченения даже в то утро 9 ноября в Сиккиме, когда мы встречали его гроб. Я обнаружил это, прощаясь с ним, прикоснувшись головой к его ноге. Тело Кармапы было помещено в концентрическую структуру, мандалу, в верхнем зале, чтобы все могли впитывать его силовое поле. Его окружали масляные лампы, круглосуточно делались пуджи, приходили и уходили люди. Поскольку на следующие недели не планировалось ничего особенного и сроки наших виз истекли, мы взяли группу в Непал. Перед кремацией, состоявшейся через несколько месяцев, индийцы в виде исключения проявили великодушие: открыли границу в Сикким. Вместе с людьми из Тайваня, которых мы провели контрабандным путем через границу, 17 декабря мы снова были в Румтеке. И на этот раз - не единственными белыми лицами. Приятное удивление вызвало то, что приехало довольно много американцев с западного побережья, часто довольно пожилых. Индийские военные поступили неплохо, расставив палатки с одеялами и походными кроватями. Ханна переводила, и ни одна минута не пропадала даром. Мы не уставая рассказывали собравшимся многим людям о величии Кармапы, свидетелями которого являлись не один год. Он часто говорил, что его семнадцатое воплощение будет лучше, а мы отвечали: Достаточно, если будет таким же хорошим, как ты . [...] 19 декабря почти никто не ложился, присутствуя на пуджах. Тело Кармапы находилось теперь между мандалой и реликвиями в верхней комнате. Вместо того чтобы распасться за сорок пять дней, он сжался и сидел теперь в ящике немного более полуметра высотой. Там было смотровое окошко, но никто не хотел воспользоваться возможностью. Зная,что буду потом об этом рассказывать, я все хорошенько рассмотрел. Это было странно. Его лицо покрывала тонкая завеса, темно-серого оттенка и как-то съежившаяся. В остальном этот прежде могучий человек был размером с маленького ребенка. После Алмазных Песен Мастеров Кагью и Медитации на восьмого Кармапу ящик вынесли. Его вложили в недавно сооруженную глиняную ступу на террасе крыши монастыря. Он смотрел на холм защитников Румтека на юге и покрытые снегом горы на расстоянии нескольких километров, являющие собой границу Тибета. Более величественное обозрение было трудно себе представить.

Затем позвали монаха, который не имел с этим Кармапой никаких контактов. Только кто-либо такой, как он, мог поджечь массы сухого сандалового дерева под ступой. Тысячи задержали дыхание, когда языки пламени обняли сооружение и взметнулись на несколько метров ввысь. Внезапно, в середине всего происходящего, мы увидели огромную радугу. Окружающая солнце в ясном и сухом зимнем небе, она смотрелась очень необычно. Девушка из Гамбурга сфотографировала ее, и на фотографиях внутри круга света многие узнают очертания лица Кармапы. Мы все еще были поражены этим, когда нечто еще более поразительное случилось на той стороне ступы, которая была обращена к Тибету. Курт видел это ближе всех: в северном отверстии в языках пламени медленно появился сине-черный шар; он покатился вниз по этой стороне сооружения и, остановившись на полпути, остался лежать там. Никто не знал, что это. Держатели линии позвали Калу Ринпоче, старейшего из присутствующих, а он в свою очередь позвал старого воина кхампа. Последний хорошо знал внутренности человека, сразив в свое время множество китайских солдат своим мечом. Он также не смог определить, что это за шар, и, поскольку казалось, что он сжимается, Ситу Ринпоче сказал положить его на металлическую тарелку, накрыть и занести внутрь. Это было сердце шестнадцатого Кармапы. В это время в небе появился и стал кружить огромный орел. Он сделал двенадцать больших кругов и устремился на юго-запад. Нам, западным людям, это очень понравилось. Это было величественно и героично, но не сходилось с традиционными представлениями тибетцев. Для них гриф более благородная птица. В следующей румтекской газете событие поэтому было описано следующим образом: Над огнем все время кружил гриф, похожий на орла . Некоторые традиционные учения говорят, что грифы являются Бодхисаттвами, и по крайней мере в психологическом плане мудро думать хорошо о вероятных потребителях собственного тела.

Мудрым католикам нужно бы развить симпатию к червям. Ступа была запечатана, и через два дня мы могли войти в комнату, где хранилось сердце Кармапы. Оно находилось на полке на высоте около двух метров, и можно было почувствовать энергополе, прикоснувшись макушкой головы к ее середине. Дистанция не имела значение. Оно было невероятно сильным. Ханна сразу нашла место для медитации и погружалась в нее часами. Один раз в моей жизни мне захотелось побыть одному. Но, сделавшемуся частью общественной собственности, это не было возможно. Смятенный, я пропускал мимо себя группы друзей, желавших спросить то или это, и отвечал да или нет , скорее всего, невпопад. Наконец никого не осталось и я смог пролить по галлону воды из каждого глаза. Тяжелее всего для меня было то, что он был теперь таким маленьким. Здесь я понял глубину нашего первого ламы, Лопёна Цечу. Его глаза были влажными с самого приезда. Он знал, что такое Кармапа. После этого наша линия совершила политическую ошибку, которая преследовала нас несколько лет. Было объявлено общее собрание Кагью, но были приглашены только учителя Карма Кагью. Это можно было понять, учтя свежий шок от потери Кармапы, но, тем не менее, это был плохой стиль по отношению к представителям других школ, находившихся там. Джером, живущий сейчас в Фениксе, дал первое золото на контейнер для сердца Кармапы, и многие выступали. Моей темой была важность держаться за прямое благословение Кармапы при помощи медитации Три Света. Она приносит мгновенный доступ к его вневременной сути, независимо от того, есть воплощенное тело или нет. Теперь настало время работать упорно и умело, дабы вручить ему гораздо большое по возвращении. Это, фактически, и происходило везде, где люди практиковали медитацию на Кармапу и были верны своим связям. Группы, становившиеся закостенелыми или сеявшие сомнения, те, кто думал, что знает лучше своих учителей, исчезали со временем, или они остаются как пустые раковины, определяемые больше тем, что им не нравится, чем тем, что нравится. Год от года возрастает мое сострадание к бедным ламам, собирающим гордых учеников. 27 декабря 1981 года вскрыли запечатанную ступу.

Она была полна реликвий. Сначала нашли его глаза и язык. Они несли в себе благословение его тела и речи и, так же как сердце, они не сгорели. Там были куски кости с тибетскими мантрами на них, жемчужины и маленькие шарики из золота и серебра. Самое удивительное из всего: его сиденье выжило в океане огня. Это было силовое поле Величайшей Радости , напечатанное на тонкой материи. Были только опалены углы, а в середине был отпечаток ноги ребенка. В этом огне происходили очень необычные вещи. В подарок на прощание Шамарпа дал каждому из присутствующих немного пепла, из которого я вынул маленькие золотые шарики, белые жемчужины и куски кости. Когда я посмотрел в пепел по возвращении в Европу, он опять был полон реликвий. Буддистские силовые поля могут путешествовать, и благословение не теряется.

Перевел с английского Вагид Рагимов.