Буддизм

Материальная поддержка со стороны мирских последователей буддийского учения играла огромную роль в жизни буддийского монашества.

Такая поддержка была особенно важна в ранний период существования сангхи, до того, как в первых веках нашей эры буддийские монастыри превратились в крупных феодальных собственников.

Так как дисциплинарные правила поведения буддийских монахов («Пратимокша-сутра») прямо запрещали занятия земледелием и участие в любых формах денежного обмена (правила пачиттия 10 и нисаггия пачиттия 19 и 20), единственным источником материального снабжения монашества были добровольные пожертвования мирян. Современный буддийский монах Тханиссаро Бхиккху даже назвал такой способ существования сангхи «экономикой дара», первым и главным символом которой является монашеская чаша для сбора подаяния. Вполне естественно, что «Пратимокша-сутра» уделяла сбору подаяния значительное внимание.

С помощью сбора подаяния буддийские монахи получали все необходимые предметы монашеского обихода, однако главным предметом подаяния была ежедневная пища. Сбор подаяния проводился, как правило, в первой половине дня, так как монахи могли принимать пищу только от рассвета до полудня (пачиттия 37) и им было запрещено делать запасы пищи (пачиттия 38). Поводом для формулировки этого правила послужил случай с весьма почтенным монахом, Белаттхасисой, наставником Ананды и бывшим главой тысячи отшельников, которые стали Пробуждёнными после огненной проповеди Будды. Он имел привычку запасать впрок полученную пищу, и таким образом, редко ходил за подаянием. Смысл этого правила состоял, видимо, в том, что монахи не должны были излишне отрываться от мирян, от помощи которых они зависели. Со временем, с ростом богатства монастырей, это правило практически перестало соблюдаться. Монастырские запасы хранились в отдельном помещении, которым заведовал мирянин, и, таким образом, хотя формально этот запрет не нарушался, разрыв между сангхой и мирскими последователями буддизма возрастал, что, возможно, и стало одной из причин упадка индийского буддизма. В то время как монахи за стенами монастыря предавались учёным штудиям, запросы и нужды рядовых мирян становились им всё более чуждыми. Подобным же стремлением не отрывать сангху от мирян был обусловлен запрет принимать пищу в общественных центрах раздачи подаяния более одного раза подряд (пачиттия 31). Монахам запрещалось есть пищу, которая не была им формально преподнесена (пачиттия 40). В истории происхождения этого правила рассказывается о монахе, который жил на кладбище и питался теми подношениями, которые оставлялись на могилах. Смысл этого правила был направлен именно против таких случаев, но при большом желании и это правило можно было обойти. Тханиссаро Бхикшу пишет об одном таиландском монахе, который обучил обезьянку подавать ему пищу. Сбор подаяния сопровождался определёнными предписаниями. Заботе о внешнем виде монахов и правилах поведения в публичных местах придавалось значительное внимание в правилах Пратимокши. От хорошего впечатления, произведённого опрятным внешним видом и солидным поведением монахов, во многом зависело отношение к монахам со стороны мирян и привлечение в сангху новых приверженцев. В каноне встречаются эпизоды, где первое впечатление, полученное при встрече с буддийским монахом, оказывалось едва ли не решающим для принятия человеком буддийского учения. Наиболее известный случай - это встреча Сарипутты со своим будущим наставником Ассаджи.

Первоначально Сарипутта был приверженцем одного из бродячих учителей, Санджаи Белаттхипутты, но однажды он встретил в Раджагрихе буддийского монаха, пришедшего в город за сбором подаяния. Грациозный в движениях, он подходил и отходил, смотрел вперёд и назад, протягивал и убирал руки, с опущенными глазами, он был полон благородства . Тогда Сарипутта подумал : Это может быть только архат или тот, кто близок к достижению архатства. Что, если я подойду к нему и спрошу: Ради чего вы занимаетесь подвижничеством?

Кто ваш учитель? Какой Дхарме вы следуете? . Эта встреча оказалась решающей для вступления Сарипутты на буддийский путь и впоследствии он стал одним из двух главных учеников Будды. Целый раздел правил Пратимокши был посвящён правильному поведению монахов в общественных местах. Монах не должен был появляться на людях обнажённым или полуобнажённым (секхия 1-4), он должен был быть подпоясан (Чулавагга 5.29.1 гл. 10.).

Его поведение должно быть сдержанным, а глаза опущенными (секхия 5-8). Говорить монах должен был тихим голосом (секхия 13-14), не смеяться громко (секхия 11-12), не размахивать руками, головой или всем телом (секхия 15-20), не ходить на цыпочках или на пятках (секхия 25). Голова монаха не должна быть покрыта (секхия 23-24), он не должен был пользоваться обувью и зонтиками от дождя или солнца (Махавагга 5.12 и Чулавагга 5.23.3, гл. 10). Ряд подобных правил касался сбора подаяния и приёма пищи. Принимать подаяние следовало с благодарностью (секхия 28), и смотреть при этом в чашу (Секхия 28). Собирать подаяние следовало до края чаши и не накладывать с верхом (секхия 30). При еде следовало смотреть в чашу, не ковыряться в ней, не набивать рот и т. д. (секхия 32-56). «Пратимокша-сутра» стремилась предотвратить превращение монахов в обычных попрошаек. Так как сбор подаяния был постоянным занятием монахов, эта опасность постоянно висела над ними. Монах в принципе не должен был выпрашивать пищу - сбор подаяния проходил в молчании, монах просто подходил к домам или людям, и в случае, если ему не подавали, молча уходил. Несмотря на то, что монах собирал подаяние, он ни в коей мере не должен был унижаться и терять чувство собственного достоинства. По правилам Пратимокши это нарушение относилось к разряду тяжёлых и, кроме понесения предписанного в таких случаях покаяния, монах должен был покинуть ту местность, где был совершён проступок (сангхадисеса 13).

История происхождения этого правила сопровождается интересным рассказом: В это время некий монах, проведя сезон дождей среди жителей Каси, направился в Саваттхи повидать Просветлённого, и по дороге остановился в Китагари. Встав рано утром, одевшись и взяв чашу для сбора подаяния, он вошёл в Китагари. Грациозный в движениях, он подходил и отходил, смотрел вперёд и назад, протягивал и убирал руки, с опущенными глазами, он был полон благородства. Люди, увидев его, стали говорить: Кто этот слабейший из слабых, глупейший из глупых, самый заносчивый из заносчивых? Кто подойдёт к нему и предложит ему подаяние? Наши монахи, последователи Ассаджи и Пунаббасу, скромны, вежливы, приятны в разговоре. Они первыми улыбаются, говоря: Приходите, добро пожаловать . Они не заносчивы.

Они доступны. Они первые заговаривают. Именно таким монахам следует подавать. Среди монахов, видимо, существовал обмен информацией, в каких домах можно получить подаяние. Забавный случай содержится в истории происхождения правила пачиттия 34 - один монах получил подношение в доме, где верующая мирянка готовила угощение для дочери, возвращающейся к мужу после посещения родителей. Монах сказал об этом другому монаху, тот следующему и т.д.

Святые отцы один за другим потянулись в этот дом, и в результате процесс угощения занял столько времени, что муж, уставший от ожидания, дал жене развод и женился на другой. Комментарий резонно отмечает, что после этого случая женщина возненавидела буддийское учение и всё, что с ним связано. В результате этого происшествия Будда сформулировал правило, согласно которому монахи не должны были брать более двух или трёх полных чаш для подаяния из одного дома, и после этого предупреждать остальных монахов, чтобы они не ходили в этот дом (пачиттия 34).

Главным принципом, которым следовало руководствоваться буддийским монахам в отношениях с поддерживающими их мирянами, был принцип умеренности. В правилах «Пратимокша-сутры» большое значение придавалось тому, чтобы содержание монахов не ложилось тяжёлым бременем на плечи мирян. Будде пришлось установить ряд правил, ограждающих мирян от ненасытной жадности некоторых монахов. Таковы правила, запрещающие монахам превышать установленные размеры жилища, если средства на его постройку собирались подаянием - сангхадисеса 6, запрет использовать слишком большое количество штукатурки при отделке жилища - пачиттия 19, правило о посещении одного и того же дома - пачиттия 34, запрет выпрашивать для себя улучшенные виды пищи типа мёда, масла, патоки, мяса и т. д. - пачиттия 39, правила, регламентирующие способы получения и использования различных предметов монашеского обихода (одежды, ковриков для сидения и т. д.) - нисаггия паччития 1, 3, 6, 7-9, 11-16, 21, 22, 24, 27, пачиттия 89-92. В этом отношении характерна история происхождения правила сангхадисеса 6: В это время монахи из Алави строили себе жилища на средства, полученные от сбора подаяния.

Поскольку размеры жилища не были ограничены, постройка никак не подходила к завершению. Они постоянно выпрашивали, постоянно намекали: Дайте людей, дайте работу, дайте быка, дайте повозку, дайте нож, дайте тесло, дайте тростника, дайте соломы, дайте травы, дайте глины. Люди, утомлённые выпрашиванием, утомлённые постоянными намёками, заметив монаха, прятались, сворачивали на другую дорогу, закрывали двери. Даже увидев коров, они разбегались, воображая, что видят монахов . В назидание монахам Будда рассказал такую притчу. - Господин, на склонах Гималаев есть большой лес, и, недалеко от него, расположено широкое болото. Огромная стая птиц, целый день прокормившись на болоте, прилетает ночевать в этот лес. Вот почему я пришёл к Блаженному - меня постоянно беспокоит шум этой стаи птиц. - Монах, ты хочешь, чтобы эти птицы улетели навсегда? - Да, господин. - Тогда возвращайся туда, войди в лес и в первую часть ночи трижды объяви: Слушайте меня, добрые птицы. Я хочу по одному перу от каждой из вас. Дайте мне по перу .

То же самое повтори во вторую и третью часть ночи. Монах возвратился в свой лес и сделал так, как я ему говорил. Тогда стая птиц, думая: Монах просит перьев, монах хочет наши перья , покинула тот лес и никогда больше не возвращалась. Монахи, выпрашивание вызывает неудовольствие даже у животных - что же тут говорить о людях? После этого происшествия Будда установил правило, ограничивающее максимальный размер жилища монахов. Размер жилища не ограничивался только в том случае, если монах строил жилище на средства богатого покровителя (сангхадисеса 7). Поскольку сбор подаяния составлял одно из постоянных занятий монахов, с ним связано много достаточно забавных моментов.

Так, согласно дисциплинарным правилам поведения, монахи должны были с благодарностью принимать и есть любую поднесённую им пищу. Тем не менее пища, полученная от бедняков, часто казалась им непривлекательной. Это было неудивительно, так как многие монахи происходили из зажиточных семей. Они имели обыкновение замедлять шаги перед домами богатых мирян, стараясь привлечь к себе внимание, и, наоборот, торопливо семенили мимо хижин бедняков. Такое поведение в целом не одобрялось, так как лишало бедных прихожан возможности обрести религиозную заслугу. Для более воздержанных монахов существовал даже специальный термин - sapadaanacaaricaa - «тот, кто при сборе подаяния не пропускает ни одного дома на своём пути». Такой способ сбора подаяния рассматривался как один из видов аскетической практики, разрешённых Буддой (dhuta). Вполне естественно, что в палийских текстах большое внимание уделялось религиозному и философскому осмыслению акта даяния. Даяние (дана) рассматривалась как один из существенных предварительных шагов в буддийской практике. В тех случаях, когда Будда произносил проповедь перед неподготовленной аудиторией, он начинал с пропаганды добродетели даяния, и лишь затем переходил к другим аспектам учения, таким, как мораль, закон кармы и т. д. Даяние считалось главным средством борьбы с жадностью (лобха) - первой из трёх «корней» неблагой мотивации поведения. В религиозном плане роль даяния для мирян определялась прежде всего тем, что оно было главным способом улучшить свою карму и обрести хорошее рождение в следующей жизни.

Хотя жертвователь и не рассчитывал получить что-то взамен своего дара, обретённая в результате даяния религиозная заслуга всё-таки могла исчисляться определённым образом, и зависела от трёх факторов: чистоты намерений дающего, степени святости принимающего и от типа и размера даяния. Эти факторы рассматриваются во многих буддийских суттах с присущей индийским авторам склонностью к подробным классификациям: так, в «Dakkhinavibhangasutta» рассматриваются четырнадцать видов подношений отдельным индивидам, семь видов подношений Сангхе и четыре степени чистоты даяния. Не вдаваясь в тонкости замечательных схоластических классификаций, отметим только один интересный пункт. Если монах, которому делалось подношение, был лишён необходимых добродетелей, такое подношение следовало рассматривать как подношение Сангхе в целом и оно также приносило неизмеримое и бесконечное благое воздаяние. Подобные оговорки, видимо, были свойственны всем религиям, вынужденным считаться с земными слабостями своих последователей. С течением времени роль даяния в религиозной практике продолжала возрастать. Уже в палийских джатаках встречались сюжеты о даянии частей тела или о даянии жены и детей (джатака о царе Шиби и джатака о Вессантаре).

В санскритских джатаках всё большую популярность приобретают сюжеты о пожертвовании собственного тела, в частности, о кормлении собственным телом голодной тигрицы - как отмечают исследователи, этот сюжет часто встречается в произведениях северного буддизма, но отсутствует в палийских текстах. В махаяне даяние (дана) была осмыслена как первая из парамит («совершенств»), следуя которым вступивший на путь бодхисаттвы достигает освобождения. Жертва собственного тела рассматривалась как показатель достижения совершенства в даянии.

В южном буддизме в средние века составляются многочисленные произведения, посвящённые даянию, в которых встречаются, в частности, такие сюжеты: подданые борются с царём за право материально поддерживать сангху (и тем самым улучшать свою судьбу в будущем рождении) и дело даже доходит до вооружённого мятежа. В бирманских деревнях до сих пор существуют специальные книги, в которых учитываются заслуги, полученные подаянием. Благодаря такому учёту заслуг миряне стараются убедиться, что их добродетели перевешивают грехи и они получат благоприятное следующее рождение. В ответ на материальную поддержку сангхи буддисты-миряне получали не только надежду на лучшее будущее, но и нечто вполне реальное. Таким ответным даром был дар учения, превосходящий, по выражению «Дхаммапады», все другие дары (Дхаммапада, 354). В «Пратимокша-сутре» правилам проповеди Дхармы посвящён один подраздел главы Секхия (правила 57-72). Проповедь Дхармы не требовала каких-либо особых условий, и основной смысл этих правил сводился к тому, чтобы проповедующий не находился в униженном положении по отношению к слушающему (т. е. монах не должен стоять, а слушающий сидеть, монах не должен идти сбоку от дороги, а слушающий по дороге и т. д.).

Успеху проповедей Будды и его учеников, видимо, способствовали социально-политические перемены в индийском обществе: разрыв родо-племенных отношений и становление первых государств. В этих условиях уже не работала привычная ритуально-мифологическая картина мира и возникала необходимость в новом, понятийном осмыслении действительности. Такое осмысление происходило и в рамках традиционной ведической религии - это отражено прежде всего в ранних упанишадах. Однако учение упанишад имело одну особенность - оно было эзотерическим, не предназначенным для широкого распространения, и формировалось в узких жреческих кругах. Проповедь же Будды была открытой и обращённой ко всем слоям индийского общества. При этом речь могла идти не только о каких-либо морально-этических поучениях, но и о достаточно сложных отвлечённых вещах.

В «Вопросах Милинды» упоминаются два случая, когда монахи читали мирянам проповедь по абхидхарме - самой сложной и философской части учения (в более позднее время к изучению абхидхармы допускались только достаточно продвинутые монахи).

Таким образом, в целом акт даяния имел две стороны: если в материальном отношении дающими были буддисты-миряне, а монахи выступали в качестве принимающей стороны, то в духовном плане монахи выступали как дарители учения Будды, а миряне играли роль получателей.

Происходил своеобразный обмен дарами, позволяющий поддерживать нормальное существование буддийской общины и буддийского учения.