Буддизм

Сунлун-саядо получил такое имя потому, что пришёл из пещерных монастырей деревни Сунлун вблизи Мингяна в средней Бирме. Он родился в 1878 году и был назван Маунг Кьё Дином. Его послали в монастырскую школу; но он не выучил стихи Махамангала сутты, которые преподавали в первом классе школы.

В возрасте пятнадцати лет он начал работать в качестве посыльного при конторе районного комиссара в Мингяне. В той же деревне он женился на Ма Шве Йи; в тридцатилетнем возрасте он оставил свою должность и вернулся в родную деревню, чтобы стать земледельцем. Там он обнаружил, что его поля процветают, тогда как у других хозяев поля дают плохой урожай.

В 1919 году разразилась эпидемия; но поля У Кьё Дина продолжали приносить прекрасные урожаи. Среди бирманских крестьян распространено поверье, что если чьё-то имущество быстро возрастает, этот человек скоро умрёт. Озабоченный своим растущим благосостоянием У Кьё Дин посоветовался с астрологом, и ему было сказано, что двуногое существо скоро покинет дом. Этот предсказание было равносильно предсказанию смерти. Охваченный страхом, У Кьё Дин решил совершить один крупный акт благотворительности. Перед своим домом он построил павильон и пригласил соседей на угощение, которое продолжалось три дня. На третий день на пиршестве появился без приглашения почтовый служащий по имени У Ба Сан. Он начал разговор о практике випассаны ; услышав его слова, У Кьё Дин почувствовал сильнейшее волнение. В ту ночь он не мог заснуть. Он почувствовал желание заняться практикой, но побоялся рассказать о своём желании, так как не знал текстов писаний. На следующий день он спросил этого служащего, можно ли предпринять такую практику человеку, несведущему в писаниях. Служащий ответил, что для практики медитации прозрения не требуется книжное знание; нужны только глубокий интерес и старания. Он посоветовал У Кьё Дину практиковать упражнение со вдохами и выдохами.

И вот с того дня, всякий раз, когда ему удавалось найти для этого время, У Кьё Дин вдыхал и выдыхал. Однажды он встретил друга, У Шве Локе, и тот рассказал ему, что одних лишь вдохов и выдохов недостаточно; нужно также осознавать прикосновение дыхания к кончику носа. У Кьё Дин практиковал осознание прикосновения дыхания; затем, по мере того, как его практика стала более интенсивной, он стал стараться осознавать не только соприкосновение с дыханием, но также прикосновение руки к рукоятке ножа, когда крошил кукурузные початки, прикосновение каната к руке, когда вытаскивал воду из колодца, прикосновение ног к земле во время ходьбы, – словом, старался осознавать прикосновение во всём, что делал. Когда ему случалось пасти скот, он садился под деревом и практиковал внимательность к дыханию. Во время практики он начал видеть цветные огоньки и геометрические узоры. Не зная, что они означают, он всё же понял, что они являются плодами практики. Это сильно ободрило его, и он занялся практикой с ещё большим рвением. По мере того, как практика становилась более интенсивной, ощущения иногда оказывались чрезвычайно неприятными; но это обстоятельство не отвращало его от практики. Он был уверен, что таковы плоды практики; а если есть желание завоевать большие плоды, надо преодолеть и превзойти эти ощущения. Поэтому он проявлял всё большее усердие и вырабатывал всё более настойчивую внимательность, пока не преодолел свои неприятные ощущения и не перешёл от них к более высоким ступеням практики. Ревностно продолжая свои старания, У Кьё Дин в середине 1920 года достиг ступени вхождения в поток , сотапанна . Через месяц после этого он достиг второй ступени освобождения, сакадагами ; ещё через месяц – третьей ступени анагами , не возвращающегося . Устав от разноцветной одежды, он попросил у жены разрешения стать монахом, и после долгого сопротивления она согласилась. Но даже тогда она просила его перед отбытием в последний раз засеять поле горохом. Но даже когда он разбрасывал семена, он чувствовал огромное желание отречься от мира. И вот, отпустив быков и поставив ярмо у дерева, он отправился в деревенский монастырь и попросил тамошнего монаха принять его в Общину в качестве новообращённого. Затем он ушел в близлежащие пещеры, где усердно занимался практикой, пока в октябре 1920 года не достиг конечной ступени освобождения, состояния архата. Его достижение получило известность среди монахов; многие приходили проверить его. Хотя он был почти неграмотным человеком, его ответы удовлетворяли даже самых ученых монахов. Очень часто последние не соглашались с этими ответами, но при последующей их сверке с текстами обнаруживали в каноне много мест, подтверждающих его толкования.

Многие ученые монахи из разных областей страны приезжали к нему, чтобы под его руководством пройти практику внимательности; в их числе оказался один весьма ученый монах, Ньяунглун-саядо, который после интенсивной практики также стал архатом. Сунлун-саядо совершил акт оставления тела, Париниббану, в 1952 году. Сунлун-саядо обладал глубокой внутренней честностью; его речь была лаконичной и точной. Он отличался огромной внутренней силой и решимостью. На его фотографиях изображен человек с твердым взглядом, крепко сбитый, с ясными глазами и прочно посаженной челюстью. Здесь ясно проявляется качество большой храбрости – принадлежность подлинного архата. В настоящее время практике Сунлуна-саядо учат многие мастера медитации по всей Бирме. Несколько центров Сунлуна находятся в самом Рангуне и вокруг него. Один из самых больших монастырей Сунлуна расположен в южной Оккалапа; там постоянно живут двое саядо – У Тилопа и У Тхондера, оба старшие ученики Сунлуна-саядо. Здесь проживают только двадцать монахов или около того, потому что обширный комплекс коттеджей и залов ориентирован более на обслуживание мирян. Ежедневно четыре или пять раз проводятся групповые сидячие медитации после огненной вдохновляющей беседы саядо. Вы счастливы, родившись людьми: вы еще более счастливы, услышав Дхамму, – говорит он. – Воспользуйтесь же этим особым случаем для подлинной практики; будьте старательны; усердно работайте для достижения освобождения . Огромный зал с зеркалами часто оказывается заполнен несколькими сотнями медитирующих всех возрастов. Время сиденья может длиться до двух часов или дольше. Первые сорок пять минут весь зал занят интенсивной практикой упражнения с усиленным дыханием. По указанию саядо йогины затем переходят ко внимательности по отношению к телесным ощущениям, продолжая сидеть неподвижно до конца двух - или трехчасового периода. Хотя учителя медитации по методу Сунлуна-саядо признают возможными и другие способы практики, они подчеркивают, что их путь является наиболее ясным, простым и прямым. Они находят естественный метод ачаана Чаа и Буддхадасы слишком медленным, непрямым; они критикуют другие методы, такие как методики Махаси-саядо и Таунгпулу-саядо, утверждая, что эти методики развивают сосредоточенность при помощи представлений, а не прямого прозрения. Особый упор на интенсивное усилие, сосредоточенное на непосредственном восприятии ощущения, в особенности боли, – таков ключ к практике Сунлуна. Когда мы входим в зал, наполненный медитирующими по технике Сунлуна с усиленным дыханием, нам кажется, что мы находимся внутри огромного парового органа. Это громадное усилие совершается для того, чтобы сосредоточить ум, наблюдая за усиленным дыханием; затем оно углубляется в практике прозрения, когда медитирующий неподвижно сидит, выпрямившись, полностью ощущая все боли в теле. Использование ощущения, в особенности боли, – вот что в наибольшей степени характеризует практику Сунлуна.

Она сильнейшим образом ориентирована на цель; при каждом сиденье тотальное усилие направлено к развитию сосредоточенности и прозрения, которые приведут к Ниббане, к освобождению. Подчеркивается необходимость длительного, неподвижного сиденья. Проходя практику в центре Сунлуна в качестве монаха, я получил в подарок прекрасные бирманские четки. Набожный мирянин-жертвователь, поднес их мне с горячим пожеланием, чтобы я как можно скорее смог сидеть без движения всю ночь и, благодаря этому, быстрее достичь Ниббаны. Тотальное усилие для преодоления боли и отвлекающих факторов есть путь Сунлуна-саядо. Сила сосредоточенного, усиленного дыхания и следующая за ним боль оказываются подходящим средством для преодоления многих помех, которые в нормальных условиях отвлекают медитирующего. Какую бы сонливость вы ни чувствовали, период усиленной сосредоточенности при дыхании, когда внимание направлено на ноздри, сразу же пробудит вас. Эта техника одинаково ценна и для успокоения возбужденного, рассеянного ума, потому что перед лицом огромного усилия при усиленном дыхании большая часть мыслей оказывается как бы сдутой, подобно облакам, рассеиваемым ветром. Практика Сунлуна очищает ум от сонливости и рассеянности, оставляя медитирующего в состоянии ясности и сосредоточенности. Дальнейшая внимательность к боли и изменяющимся ощущениям укрепляет внимание и наблюдающее качество ума. Благодаря этой практике можно за короткое время пережить силу спокойного, сосредоточенного ума; применение ее к наблюдению умственно-телесного процесса ведет к чистому прозрению, к мудрости, к освобождению. Центр практики Сунлуна в Южной Оккалапа весьма охотно принимает медитирующих с Запада. Здесь, как и в других местах Бирмы, в отношении к посетителям-йогинам преобладают дружелюбие и поддержка. Хотя саядо не разговаривают по-английски, множество их учеников говорят на этом языке бегло или медленно; они способны служить переводчиками для посетителей. Можно обращаться с вопросами к саядо; но упор делается на твердость и настойчивость в практике, как важнейшие качества; ибо это единственный путь для того, чтобы дать действительный ответ на сомнения по вопросам Дхаммы. Следующая глава представляет собой одним из главных учеников Сунлуна, имеющим право учить. Сегодня вечером я предлагаю вам принять практический подход к медитации. Я рассмотрю дело с точки зрения йогина, с точки зрения его склонностей и стремлений, с точки зрения его встреч с проблемами и трудностями выполнения задачи, с точки зрения его мелких забот и привязанностей, его тонких самообманов. Проводя эту беседу, я для иллюстрации своих высказываний постараюсь включить в неё наставления Сунлуна саядо о практике випассаны . Первая существенная принадлежность йогина – это сосредоточенный ум. Ибо только сосредоточенный ум является очищенным умом. И только тот ум, который очищен от пяти земных элементов чувственного желания, злобы, лености, возбуждения и неуверенности, способен функционировать надлежащим образом, чтобы осуществить прозрение випассаны . Для начала процесса очищения нормальному, повседневному уму требуется предмет, на который он может опереться. Этот предмет может принадлежать одному из двух типов: он может быть внешним по отношению к телесно-психической системе йогина или принадлежать ей. Те предметы, которые являются внешними по отношению к йогину, относятся к окружающей обстановке; таковы цветные диски касина , трупы, повседневная пища.

Предметы, принадлежащие телесно-психической организации йогина, – это его тело и мысли. Любой из этих предметов можно взять в качестве опоры медитации для установления сосредоточения. Например, можно воспользоваться цветными дисками касина . Скажем, йогин берет цветной диск или точку и помещает её на соответствующее расстояние – около полутора метров от себя. Он садится, скрестив ноги под собой, и обращает лицо к диску. Выпрямив туловище, он глядит на диск; глаза раскрыты не слишком широко и не слишком узко. Он настойчиво направляет ум на диск, чтобы обрести неподвижность ума. Йогин продолжает это упражнение до тех пор, пока, даже закрыв глаза, не станет воспринимать умственный образ цвета. Это будет приобретенным образом ( уггаха-нимитта ). По мере того, как он продолжает направлять внимание на этот образ, может возникнуть безупречный сопутствующий образ ( патибхага-нимитта ). Этот сопутствующий образ появляется вместе с умом. Если йогин желает видеть его вдали, он видит его вдали; если он желает видеть его вблизи, или справа, или слева, внутри, снаружи, сверху, снизу, – он там его и видит. После приобретения сопутствующего образа йогин сохраняет его с почтением, совершая постоянные усилия. Благодаря этому ему становится легче практиковать, и после должной практики он достигает сосредоточения доступа. За сосредоточением доступа следует устойчивое медитативное погружение, джхана . Упражнения с касина могут вызвать все стадии устойчивого погружения. Точно так же он может практиковать с касиной земли, с касиной воды, с касиной огня, и так далее. Одно из благотворных последствий, приобретаемых с помощью усердной практике с касиной земли, заключается в том, что человек достигает сверхъестественной способности ходить по воде как по земле. Если же он приобретает сверхъестественную способность благодаря практике с касиной воды, он может вызвать дождь или заставить воду изливаться из своего тела. Если он приобретает сверхъестественную силу благодаря практике с касиной огня, он оказывается способным производить дым и пламя. Но в наши дни приобрести эти способности почему-то нельзя. Сунлун-саядо однажды сказал, что времена стали неблагоприятны. Можно приобрести сосредоточение доступа при помощи такой практики; но вряд ли при этом будут приобретены сверхъестественные способности и их благотворные последствия. Скажем, йогин практикует упражнения с касиной земли. Он приобретает власть над перцептивными образами ( нимитта ); скажем, он идет к пруду, садится около него и пробуждает в себе элементы касины земли. Затем, глядя на воду пруда, он старается превратить её в землю, так чтобы ему можно было ходить по ней. Он обнаружит, что в лучшем случае вода уплотняется в слякотную землю, которая не сможет удержать его, если он попробует по ней идти. Возможно, в других странах есть йогины, которые делают это лучше; но я полагаю, нам можно принять за общее правило, что приобретение полных благотворных последствий упражнений с касинами в наше время остается труднодостижимым.

Другим набором предметов медитации могут быть предметы, вызывающие отвращение, например, трупы или смерть ( марана-нуссати ). Эти упражнения не лишены некоторого риска, как это можно видеть из пересказа анекдота о Сунлун-саядо и одном монахе. Монах имел обыкновение переходить ручей, отделявший монастырь от места погребения, чтобы медитировать о трупах. Как-то утром Сунлун-саядо встретил его в то время, когда он устраивался для медитации в течение целого дня. Сунлун-саядо с улыбкой сказал: Упражнение в дыхании анапана лишено опасности . Монах не стал действовать в соответствии с этим намеком, а продолжал свою практику созерцания трупов. Но вот однажды вечером он вернулся в свою келью, открыл дверь и, заглянув внутрь, испустил вопль ужаса: он увидел, что на полу лежит труп. На самом деле этот труп был только приобретенным образом его предмета медитации. Когда Сунлун-саядо услышал эту историю, он улыбнулся и сказал: Анапана лишена опасности . Можно практиковать медитацию при помощи анализа четырех элементов ( дхату ). Сущность земли есть природа твердости, силы, плотности, неподвижности, устойчивости, опоры. Сущность воды – это природа пропитывания, сырости, текучести, природа струи, проникновения, возрастания и сцепления в потоке. Сущность огня – это природа жара, теплоты, испарения, созревания, поглощения и усвоения. Сущность воздуха есть природа опоры, холода, входа и выхода, легкости движения, достижения низа и усвоения. Йогин усваивает элементы быстро и детально благодаря их рассмотрению и размышлению. Но, как будет отмечено при перечислении существенной природы каждого из четырех элементов, различать их внутри тела трудно; трудно их усвоить непосредственно; к ним приходится подходить косвенным путем, повторяя устно, словесно, их существенные и характерные особенности и совершая усилия для понимания их природы. В нормальной обстановке такое понимание имеет место прежде всего в сфере представлений. И йогин, приходящий к этому пониманию, часто сам оказывается слишком уверен в том, что это и есть наивысшее требование практики. Конечно, такое мнение ошибочно. Здесь требуется понимание не того, какими элементы сделаны для нас, а понимание их такими, каковы они есть в своей сущности, каковы они есть в самих себе. И эта их сторона, их природа, находится за пределами сферы представлений и логического мышления. Хорошими предметами медитации могут быть позы тела; медитация, направленная на них, ведет к установлению надлежащей сосредоточенности. Йогин пытается относиться с полным вниманием к ходьбе, стоянию сиденью, лежанью, сгибанью, вытягиванию, к еде, питью, жеванью, вкушению, к испражнению и мочеиспусканию. Позы динамичны; протекание процессов безошибочно; когда позы усвоены по-настоящему, как то, что они есть, можно считать, что ум вполне очищен. Однако йогин должен решить, каким предметом медитации лучше служат эти позы – первичным или вторичным; последний применяется в те моменты сравнительного расслабления, когда первичный предмет на некоторое время отставлен в сторону. Все упомянутые предметы являются традиционными буддийскими предметами медитации; все они содержатся или в перечне сорока предметов практики ( камматхана ), или в Большой проповеди об основах памятования ( Маха-сатипаттхана-сутте ), большей же частью в обоих трактатах, Все они ведут йогина к установлению сосредоточенности, некоторые в большей степени, другие – в меньшей. Йогин вполне может применять их для приобретения нужной ему сосредоточенности. Но, пожалуй, для него будет разумным подходом постараться использовать и практиковать такое упражнение, которое приведет его к самой последней цели, поставленной им для себя, – к освобождающему знанию, к прозрению випассаны . Итак, существует две формы практики культуры психики. Они называются саматха , или практика сосредоточенности, и випассана , или практика прозрения. Саматха ведет к спокойствию и тишине ума, а випассана – к интуитивному познанию мира, истинной природы явлений, и к конечному освобождению. Саматха касается вселенной, какой она является нам; випассана касается вселенной, какова она есть в себе. Поскольку область саматха – это вселенная, какой она является нам, предметы медитации, приводящей к саматха , – это соответственно те предметы, которые мы создали для себя сами. Так, цветной диск касина есть нечто, созданное нами для себя; мысль о непривлекательности есть нечто, вызванное нами внутри себя; устойчивость земли, сцепление воды, зрелость огня, преграда воздуха – всё это качества четырёх элементов, которые были нами концептуализированы с целью помочь нам овладеть ими. Даже мысль о ходьбе в акте ходьбы, мысль о сгибании в акте сгибания, мысль о прикосновении в акте прикосновения – суть идеи, созданные нами в своих умах, чтобы мы могли лучше приблизиться к действительным позам, каковы они есть. Но всё, что составляет вселенную для нас, ведёт к саматха ; любой созданный нами предмет, любая идея, образ, мысль или представление, создаваемые нами, ведут к саматха . В саматха , самом по себе, нет ничего ошибочного; практика саматха обоснованна; существует много причин, по которым её следует рекомендовать.

Но сосредоточенность – это не прозрение. Поэтому тот, кто предпочитает плоды сосредоточенности, может заниматься практикой сосредоточенности; но тот, кто желает получить плоды прозрения, должен практиковать прозрение. Это ему придётся сделать рано или поздно, или после практики сосредоточенности, или прямо вместе с ней, подбирая такое упражнение, которое сразу поставит его на прямую дорогу к прозрению. Пожелает ли он теперь практиковать сосредоточенность лишь для того, чтобы позже подключиться к випассане, или, наоборот, пожелает начать практику випассаны немедленно, – дело его личного выбора. И мне, как практиковавшему випассану, не следует слишком подталкивать изучающего в этом выборе. Сунлун-саядо однажды сказал: Человек делает то, что ему нравится; и, делая то, что ему нравится, он не будет беспокоиться . Возникают вопросы: если мы в нормальных условиях концептуализируем четыре элемента, чтобы овладеть ими; если мы обыкновенно создаём мысли о ходьбе, о сгибании, о вытягивании и прикосновении, чтобы эти мысли помогали нам лучше справляться с действиями; если наши умы всегда так склонны к создаванию образов и идей, - возможно ли нам вообще пытаться подойти к процессам, каковы они есть в себе? Разве не придётся нам браться за эти процессы в перчатках представлений и идей? Вот ответ на это; если бы действительно было необходимо браться за эти процессы в перчатках представлений и идей, если бы мы никогда не могли подойти к ним непосредственно, тогда не существовало бы пути к свободе, не существовало бы освобождающего знания. Но поскольку имеется возможность подойти к жизненным процессам непосредственно, имеется возможность увидеть их такими, каковы они есть в себе, существует и випассана , обретение интуитивного освобождающего знания. Возьмём, например, в качестве упражнения осознание вдоха и выдоха, анапана . Говорят, что это упражнение подходит для всех типов личности. Практикуя внимательность по отношению к дыханию, мы достигаем умиротворенной жизни и создаем условия для преодоления неумелых качеств. Тогда прекращаются колебания тела и ума. Практикующий доводит до совершенства четыре основания внимательности и семь факторов Пробуждения, достигает мудрости и свободы. Внимательность к дыханию практиковал Будда. Далее, в писаниях говорится, что памятование о дыхании анапана чисто от примесей; чтобы довести его до совершенства, не требуется никаких дополнений. Это упражнение можно практиковать как сосредоточение ( саматха ) или так, чтобы развить прозрение, випассана .

Вдохните и выдохните. Когда дыхание входит внутрь и выходит наружу, оно касается кончика ноздрей, или верхней губы, или каких-то других участков в этом районе. Удерживая ум на этой точке прикосновения, считайте вдохи и выдохи. Таков первый метод. Снова вдыхайте и выдыхайте. Удерживайте ум на точке прикосновения дыхания; удерживая его таким образом, распознавайте краткое дыхание как краткое, а долгое – как долгое. Это второй метод. Снова вдыхайте и выдыхайте. Удерживая ум на месте соприкосновения с дыханием, следите за входом и выходом воздуха. При этом не нужно следовать за дыханием внутрь до живота, или наружу вовне тела. Нужно только ощущать, как тело дыхания входит и выходит. Это похоже на пилу: зубья пилы всегда находятся в одном месте соприкосновения с деревом, но это место дерева ощущает всю длину пилы, потому что через него пила проходит всей своей длиной. Таков третий метод. Обратите внимание на то, что во всех этих трех методах йогин следит за вдохами и выдохами только в месте прикосновения и более нигде. Это справедливо также и для четвертого метода. Вдыхайте и выдыхайте. Закрепите ум на месте прикосновения дыхания. Осознавайте это прикосновение. Не считайте дыхания; не обращайте внимания на степень продолжительности, не следите за входом и выходом дыхания. Из этих четырех методов внимательности к дыханию анапана первые три являют собой упражнения в сосредоточении саматха , тогда как четвертый оказывается упражнением в прозрении випассана . В первом методе налицо счёт, а числа суть представления. Во втором отмечается форма дыхания, а форма – это представление. В третьем методе отмечается вход и выход дыхания; это достигается благодаря созданию некоторой идеи. Понятия, представления, идеи принадлежат вселенной, какой она существует для нас, а потому все они относятся к саматха . Только четвертый метод, где берется одно лишь прикосновение, дает практику прозрения. Однако даже к этой практике может быть примешано сосредоточение. Если вместо осознания прикосновения в его голой действительности, вместо сохранения этого осознания при помощи внимательности, йогин отмечает его в уме, тогда в этот самый момент он скатывается к старой привычке формирования представления или идеи – и вместо предполагаемой випассаны практикует саматха . Отметка в уме, как правило, совершается в гораздо более медленном темпе, чем реальные процессы явлений. Таким образом, вместо способности воспринимать эти процессы такими, каковы они есть, отметка в уме обычно соскальзывает к прошлому, где процессы реконструируются с вмешательством рассудка. Для того, чтобы иметь возможность не отклоняться от естественных процессов, йогину необходимо только быть внимательным. Выполнить это нетрудно.

Первоначальное требование для этого – осознание. Осознавайте прикосновение, ощущение. Затем сохраняйте это осознание и наблюдайте за ним внимательно. Когда осознание охраняется при помощи внимательности, мысли оказываются запертыми; они не могут вторгнуться в ум. Для формирования представлений, образов или идей не представляется никакой возможности. Благодаря этому мы подходим к процессам непосредственно в самый момент их формирования и протекания, мы видим их такими, каковы они есть в себе, без искажающего действия мысли. Это и есть подлинная практика випассаны . Мысли всегда стремятся вторгнуться в ум. Идеи и образы стоят у самого порога, готовые войти при малейшей возможности, при первом ослаблении внимательности. Единственный способ сохранить связь с процессами, быть внимательными к ним, – это проявлять бдительность благодаря неуклонным усилиям. Вот почему в своём девизе Сунлун-саядо говорит: Будьте неуклонно внимательными к осознанию прикосновения . Он подчеркивал неуклонность как существенный элемент, потому что понимал психологию йогина. Йогин в значительной степени склонен сидеть свободно, медитировать с удобством, без напряжения; он склонен заботиться о себе и любит раздумывать и размышлять о задаче, которую ему надо выполнить, вместо того, чтобы прямо выполнять её. Забота о себе проявляется в смысле симпатии к себе, в большой осторожности, в стремлении не перенапрягаться и не испытывать боли. Йогин очень любит себя и поэтому предпочитает давать волю своим мыслям, разрешает им плыть по течению вместо того, чтобы взять себя в руки. А для того, чтобы взять себя в руки, требуется усилие, и для йогина это невыносимо. Вот почему, когда ему говорят, чтобы он дышал более усиленно, он готов цитировать нужную главу или стих из писания, доказывая, что ему нет необходимости перенапрягаться. Он может для этого воспользоваться несколькими строками из руководства по Пути к Освобождению Вимутти-магга , где сказано: Йогин не должен стараться слишком усердно; если он будет стараться чересчур усердно, он станет беспокойным . Это утверждение верно; йогин, проявляющий чрезмерные усилия, становится беспокойным. Но почему же он становится беспокойным? Потому что вместо внимательности к прикосновению или ощущению йогин направляет свой ум на совершаемое им усилие. Недопустимо, когда усилие отвлекает внимание от предмета медитации. Для того, чтобы удерживать внимание на предмете и всё же порождать усилие, йогин прежде всего должен удостовериться, что внимание действительно удерживается на предмете. Когда предмет схвачен с полным осознанием, когда это осознание сохраняется при помощи внимательности, йогину необходимо увеличить усилия. Продолжая практику таким образом, он обнаружит, что порождённое им усилие служит более удерживанию внимания на предмете, нежели отвлечению его на само усилие.

Далее, благодаря возросшему усилию будет развита большая энергичность ума. Полный текст приведённого выше отрывка из Вимутти-магга гласит: Он (йогин) должен быть внимателен; ему не следует допускать, чтобы ум отвлекался. Он не должен совершать усилия ни слишком напряженно, ни слишком вяло. Если он старается слишком вяло, он погружается в лень и сонливость. Если он старается слишком напряженно, он становится беспокойным . Это значит, что усилие должно быть как раз достаточным для цели внимательности и познания. Но сколько это – достаточно ? По-моему, это Уильям Блейк сказал: Мы никогда не знаем, сколько будет достаточно; мы не знаем этого, пока не узнаем, сколько будет более, чем достаточно . Мера достаточного, пожалуй, может заключаться в словах Будды, когда он говорит, как монаху следует совершать усилие: Подобно тому, монахи, как если бы тюрбан или волосы человека были охвачены пламенем, то он проявил бы сильное желание, усилие, старание, стремление, непреклонность, осознанность и внимательность, чтобы погасить огонь. Точно так же монах должен проявлять сильное желание, усилие, старание, стремление, непреклонность, осознанность и внимательность, чтобы отбросить злые, неумелые качества . ( Сачитта сутта АН 5.93 ). Зная, как много усилий требуется для практики, будучи знакомым со склонностью йогина к беззаботности, Сунлун-саядо наставлял: Будьте неукоснительно внимательны . Проявлять неукоснительную внимательность – это значит мобилизовать все свои ресурсы, чтобы постичь процессы, каковы они есть, не думая, не размышляя. Неукоснительность пробуждает элемент энергии ( вирия ). Это самма ваямо , или правильное усилие, одна из составляющих Благородного восьмеричного пути. Другая склонность йогина – шевелиться. Ему нравится менять положение, чесаться. Когда он дышит, ему нравится делать остановки, затем снова начинать, снова останавливаться. Это признаки рассеянности; они указывают на то, что внимательность не вполне установлена. Чтобы напоминать йогину о необходимости избегать отвлечения и успокаивать возбуждение, Сунлун-саядо наставлял: Не чешитесь, когда чувствуете зуд; не шевелитесь, чувствуя судороги; не делайте перерыв при усталости . Он требует от йогина, ощущающего зуд, судороги или утомление, чтобы тот дышал более энергично, если он практикует дыхание, или погружал ум глубже в ощущение, если он наблюдает за ощущением, – чтобы таким путем увеличить внимание к выполнению задачи и развить более интенсивную внимательность. Руководство по Пути очищения Висуддхи-магга говорит, что поднявшись с места и тем самым нарушив позу, практикующий должен начинать медитацию сначала.

Йогин, который садится медитировать, а затем встает, чтобы пройтись и рассеять ощущение сиденья, ещё через час садится, чтобы размышлениями прогнать ощущения, вызванные ходьбой, продолжает нарушать позу. Какое бы ощущение ни возникло в сидячей позе, его необходимо наблюдать в этой же позе, сидя, пока оно не угаснет. Точно так же, какое бы ощущение ни возникло в положении стоя, его необходимо наблюдать в положении стоя, пока оно не угаснет. Когда мы остаемся спокойными, приковав внимание к осознанию прикосновения или иного ощущения, мы этим вызываем к действию элемент сати , внимательности. Это самма сати , правильная внимательность, еще одна составляющая Благородного восьмеричного пути. Есть и третья характерная черта в поведении йогина. После того, как были устранены низшие помехи ( ниварана ), йогину являются огоньки, цветные пятна, геометрические фигуры. С одной стороны, эти явления представляют для йогина очарование, ибо раньше он не видал ничего подобного; с другой – такие огоньки, цветные пятна и фигуры обладают привлекательностью. Под воздействием этих двух сил йогин начинает обращать внимание на такие огоньки и фигуры, глядит на них, пребывает в них – и в результате отвлекается от предмета медитации и оставляет свою первоначальную цель. Подобным же образом после некоторого периода практики, когда йогин в какой-то мере очистил свой ум, он начнет переживать чувство известного мира и спокойствия. А поскольку он никогда раньше не чувствовал такого покоя ума, он полагает, что это наилучший плод практики. Вследствие своей высокой оценки этого переживания и привлекательности достигнутой начальной ступени мира и спокойствия йогин начинает утверждаться в этом чувстве, вполне упиваться им. Ему нравится погружаться в чувство мира, ему ненавистно усилие, которое необходимо проявить, чтобы вернуться на правильный путь. Сунлун-саядо иллюстрирует это положение примером из бирманской жизни. Берег реки Мингян покрыт слоем песка шириной в целую милю. Путешественник, шагающий к реке, находит, что песок под ногами чрезвычайно горяч; а с неба палит яростное полуденное солнце. По пути он подходит к дереву и решает на момент отдохнуть под его тенью. Но когда этот момент проходит, он обнаруживает, что не в состоянии заставить себя встать и выйти из прохладной тени опять в палящую жару, которая бушует под ногами и над головой. Поэтому он продолжает сидеть в прохладе; но поможет ли это ему когда-то достичь реки? Место назначения может быть достигнуто только в том случае, если он опять выйдет на жару и заставит своё тело двигаться вперёд. Вот почему мастера медитации предупреждают йогина, чтобы он не давал возможности увлечь себя меньшим состояниям мира и спокойствия, которые он находит на пути. Жил однажды такой йогин, который привык плыть по течению в пространство покоя и не желал даже шевельнуться, чтобы выйти оттуда. Сунлун-саядо говорил о нём: Этот человек продолжает подымать за хвост пойманную им маленькую игуану и гладить её по спине . Я надеюсь, что достойные йогины не удовлетворятся только лишь игуаной. По мере дальнейшего возрастания ясности и чистоты ума йогин иногда становится более восприимчивым к сверхчувственным явлениям. Он не достигает подлинного божественного зрения и слуха, однако у него появляется сила, в чём-то на него похожая; и благодаря ей йогин становится способным видеть то, чего не в состоянии видеть другие, слышать то, чего не слышат другие. Люди приходят к нему за советами, и его предсказания оправдываются; он становится как бы шаманом. Итак, он выродился из йогина випассаны до шамана. Но спустя некоторое время, когда отвлекающие факторы этого нового призвания становятся более разнообразными, а практика медитации – менее интенсивной, его ответы оказываются всё менее и менее точными; постепенно клиенты уходят от него и никогда не возвращаются; а йогин остается со своей прерванной практикой. Во многих случаях йогин уступает самообману. Хотя ему следует интенсивно практиковаться, он обманывает себя, полагая, что цель освобождения можно завоевать без усилий. Хотя ему нужно сидеть неподвижно, он обманывает себя, утверждая, что слабое движение или перемена положения не приносят вреда практике. Возможно, он прав по отношению к начальным, грубым моментам практики; но в периодах наивысшего напряжения в каждой фазе практики даже малейшее колебание внимательности может разрушить структуру медитации, и тогда потребуется заново возводить всё её здание. Поскольку йогин способен обманывать себя в этих вопросах, связанных с телом, насколько большим будет самообман в более тонких, умственных вопросах? Йогина очень склонен принимать первые признаки прогресса на пути за признаки более высоких его ступеней. Например, его может внезапно охватить неприятное ощущение; это крайне неприятное ощущение длится одно мгновение; а в следующее мгновение это ощущение уже ушло, погасло; на его месте воцаряется глубокое чувство мира и спокойствия. Йогину часто хочется верить, что это плод Пути ( магга-пхала) , постпсихический эффект знания Пробуждения; и он приписывает себе одну из четырех ступеней Пробуждения. Это неверное приписывание фаз практики порой делается еще и потому, что сам мастер медитации недостаточно сведущ в таких предметах, или же потому, что его наставления и учения, переданные в книгах, не были правильно поняты. Как бы там ни было, йогину нравится относить себя к числу достигших, по крайней мере, первой или второй ступени Пробуждения; держа в уме эту мысль, он бродит вокруг в поисках подтверждения своей уверенности. И горе тому мастеру медитации, который даже мягко и окольным путём указывает ему на его ошибочные представления. Сунлун-саядо никогда никого не осуждал несмотря на то, что тот или иной йогин мог действительно и не достигнуть указанной фазы или ступени. Его единственным замечанием было: Может быть, может быть... Во всяком случае, подлинное достижение не нуждается в подтверждении из другого источника. Йогин узнает это сам. Точно так же не требуется развенчивать ложное чувство достижения; йогин сам поймет это. Главная опасность подобной формы самообмана заключается в ложном чувстве достижения, которое она придает йогину. Испытывая удовлетворение в том, что, по его мнению, было прогрессом, он ослабляет практику и таким образом отклоняется от пути, не достигнув никакого стоящего продвижения. Есть один излюбленный источник раздражения для йогина, – неприятные ощущения. Если у него возникнут слабые чувства судорог, жара или мышечного напряжения, он в течение некоторого времени постарается быть к ним внимательным. Но дайте ему испытать боль, пронизывающую его до мозга костей, жгучее ощущение острой и мучительной боли в членах, и он оставит эти ощущения через несколько минут. Как обычно, он готов найти себе оправдание в соответствующей главе или строфе, готов приводить оттуда цитаты. Позвольте узнать, кто это говорит, что нужно делать неприятное ощущение предметом медитации? Разве йогин не в состоянии достичь того, что надлежит достичь, работая над приятными ощущениями? Кто говорит, что нужно терпеть такие страдания? Разве это не самоистязание? Ответ на это таков. Если йогин настолько одарен парами , то есть внутренне присущими совершенными качествами добродетелей, выработанных и воспитанных в прошлых жизнях (прошлое совершенство), что может двигаться по приятному пути, сукха-патипада , и обрести Благородное знание, не испытывая боли, тогда он может работать над приятными ощущениями. Но для подавляющего большинства из нас, как можно заметить, нет иного выбора, кроме движения по пути неприятного ощущения, дуккха-патипада . На самом же деле здесь не должно быть причин для сожаления. Неприятное ощущение – это действенный предмет медитации, который прочно ставит йогина на путь к достижению конечной цели. Сам тот факт, что йогин в нормальных условиях не любит неприятных ощущений, может быть им использован для того, чтобы установить более глубокую и усиленную внимательность. Вынужденный работать с предметом, который ему не нравится, он вспомнит о том, как пробудить необходимое рвение, чтобы преодолеть неприятное ощущение. Совсем иначе обстоит дело с приятным ощущением. Поскольку оно нравится ему, он будет склонен погрузиться в него, пропитаться его приятным действием, не пытаясь быть внимательным по отношению к нему. Когда йогин будет поступать таким образом, его подавят алчность и чувственность, скрытые в приятном ощущении. Йогин не сумеет придерживаться ощущения как ощущения; это ощущение унесет его вперед к порождению следующего звена жажды, танха , в цепи, ведущей к дальнейшим рождениям. Это похоже на то, как если бы пловца, который плывет в быстром потоке, попросили схватить на финише букет цветов. Если он плывет по течению и вытянет руку, чтобы схватить цветы, и промахнется, сила течения унесет его дальше нужного пункта. А если он плывет против течения и промахивается, протягивая руку за цветами, он оказывается всё ещё ниже них и таким образом имеет возможность снова предпринять сознательную и обдуманную попытку. Йогин, который пользуется приятным ощущением, подобен пловцу, который плывет по течению. Если он не будет способен проявлять внимательность к приятному ощущению, его унесёт дальше к лобха , желанию. Йогин, который пользуется неприятным ощущением, подобен пловцу, плывущему против течения. Если он неспособен быть внимательным к неприятному ощущению, каково оно есть в себе, он всё же будет осознавать его и сможет пробудить свою энергию и внимательность для завершения своей миссии.. Приятное ощущение подобно скрытому врагу: оно незаметно улавливает йогина. Неприятное ощущение подобно заметному врагу: йогин может узнать его и предпринять корректирующее действие, так, чтобы скрытый в неприятном ощущении гнев не получил возможности возникновения. Находясь между естественной неприязнью к неприятному ощущению и ревностным усилием установить внимательность, йогин никогда не погрузится в него и не уклонится от него. Он будет способен полностью освободиться от неприятного ощущения, пребывая внутри него и наблюдая за ним, не думая ни о чем, связанном с ощущением. Неприятное ощущение служит прочным столбом для привязи ума, склонного к блужданию. Оно никогда не обманет йогина относительно подлинной природы явлений – их мучительности ( дуккха ). Также не должно существовать причины для опасений по поводу неприятного ощущения. Есть особые приёмы, пробуждающие внимательность достаточной глубины и интенсивности, чтобы преодолеть огорчение и обиду по поводу неприятного ощущения. Это чувство огорчения возникает из-за того, что йогин отождествляет себя с областью боли и с результатами неприятного ощущения. Но когда внимательность установлена достаточно прочно для того, чтобы проникнуть в ощущение и устранить отождествление с представлением о я , личности, способной пострадать, тогда неприятное ощущение становится просто неприятным ощущением и уже не служит источником боли. Конечная цель медитации випассана заключается в том, чтобы устранить иллюзорное представление о я . В этой борьбе с неприятным ощущением йогин должен вновь и вновь откалывать кусочек за кусочком это представление о я . Скажем, возникает неприятное ощущение; йогин продолжает относиться к нему с внимательностью, пока это неприятное ощущение не исчерпывается. При этом причина оказывается искорененной через следствие. Это значит, что причиняющая кармическая сила (порожденная дурными и неумелыми телесными, словесными и умственными поступками в прошлом) проявляется как неприятное ощущение. Когда это неприятное ощущение внимательно наблюдается, исследуется и исчерпывается до конца с помощью энергичного сосредоточения, устраняется и последствие, результат этого неумелого кармического поступка. Он применяет этот прием еще и еще раз, пока не приобретет совершенного уменья и в конце концов не достигнет способности устранять причину в причине. Это значит, что он способен останавливать причиняющие неумелые кармические поступки еще до того, как они подымут голову, еще до их появления. Это ануппада-ниродха . Благодаря тому, что йогин способен искоренять причину в причину, она больше никогда не вызывает последствий (результатов кармических поступков), которые были бы еще одной причиной в бесконечной цепи. Искоренение причины в причине – это магга , Правильный путь . Именно вследствие такого качества действенности в устранении ложного представления о я Сунлун-саядо утверждает: Поистине, неудобное есть норма; удобное унесет вас по течению потоков сансары . Неприятное ощущение – это внутренний враг йогина. Если можно будет победить внутреннего врага, внешние источники страдания ( дуккха ) уже не смогут его коснуться. После периода ревностной практики наступает такой момент, когда йогину открывается истинное освобождающее знание. Эти мгновенья приходят лишь к очень немногим. Для того, чтобы прийти к подобному мгновенью, йогин должен довести до совершенства установление внимательности по отношению к телу, кая-нупассана , довести до совершенства установление внимательности по отношению к чувствам, ведана-нупассана ; это значит, что ему необходимо в совершенстве преодолевать неприятные ощущения. Неприятные ощущения суть величайшие препятствия, возникающие перед йогином по мере его прогресса на пути. Именно здесь он всё время терпит поражение. Для того, чтобы преодолеть их, ему нужно обладать непоколебимой энергией; для этого необходимы решимость, непреклонность, а также и правильная техника. Но неприятные ощущения могут быть не только преградой на пути, но и краеугольным камнем; они могут быть не только ямой-ловушкой, но и золотым рудником. Они могут снабдить йогина достаточными силами сосредоточения и внимательности, необходимыми для работы с тонкими процессами следующей фазы, для установления внимательности к уму, читта-нупассана . Когда внимательность к уму будет доведена до совершенства, ему откроется задача установления основания внимательности к психическим процессам и фундаментальным принципам, дхамма-нупассана . Тут наступает ужасный момент истины. Если йогин не утвердился в совершенной внимательности к принципам, он отшатнется от освобождающего знания, когда оно ему откроется; он не сможет его усвоить. Если же он полностью утвердится в совершенстве четырех оснований внимательности ( сатипаттхана ) (см. гл. 14), если доведет до совершенства семь факторов Пробуждения ( боджджханга ), тогда в тот самый момент, когда будут доведены до совершенства эти семь факторов, у него возникнет истинное освобождающее знание, магга-ньяна . Для йогина характерны вышеупомянутые черты поведения. Он не склонен совершать ревностные усилия; он быстро начинает менять положение, охотно следует за огоньками и цветными пятнами; он склонен задерживаться в сферах спокойствия, готов преувеличивать свои небольшие успехи, охотно злоупотребляет вспомогательными силами; он склонен отдаваться во власть неуверенности; он боится неприятного ощущения, а когда ему предлагается подлинное мгновение истины, он испытывает ужас и замешательство. Нам нет необходимости где-то отыскивать такого йогина; мы сами являем собой его прообраз. Именно мы хотели бы пожать плоды медитации; но у нас нет желания сеять добрые семена; именно мы хотим получать проценты, но не желаем делать вклада. Нам хотелось бы при помощи разговоров достичь цели, которая достигается лишь при помощи высокой настойчивости; мы хотели бы обманным путем очутиться в такой ситуации, в которую позволено вступить только тому, кто обладает совершенной преданностью истине. Означает ли это, что такая цель навеки останется для нас недоступной? Нет, это не так. Куда ступал Сунлун-саядо, можем ступить и мы. Нам необходимо только с доверием следовать его наставлениям. Сунлун-саядо учит нас: Будьте неукоснительно внимательны к осознанию прикосновения Нам следует быть неукоснительно, ревностно, энергично внимательными. Не отдыхайте, когда вы утомлены; не чешитесь, чувствуя зуд; не меняйте положение при судорогах . Нам нужно держать тело и ум в абсолютном спокойствии и бороться до самого конца. Неудобство – это поистине норма; а удобство унесёт нас по течению в потоках сансары . Мы должны стараться глубоко исследовать неприятные ощущения; только тот, кто полностью справился с ними и преодолел их, увидит процессы такими, каковы они есть. Мы должны пробудить в себе добровольную приостановку неуверенности, приложить ещё немного усилий, и быть неукоснительно внимательными. Нам нужно обладать верой ( саддха ), настойчивостью ( вирия ) и внимательностью ( сати ), чтобы очистить себя, преодолеть боль и горести, достичь правильного пути, завоевать Ниббану. В нынешнюю эпоху предметы желания и отвращения с возрастающей силой и разнообразием ударяют по дверям восприятия. Возросли побуждения и возможности удовлетворения чувств. Ускоряющийся темп жизни и увеличивающееся давление создают стрессы, ведущие к тревожности и неврозам. Жизнь в большом городе становится всё более шумной, а шум – это шип, вонзающийся в тело медитативного погружения ( джхана ). В то же время люди не имеют достаточно свободного времени для длительной и непрерывной практики внимательности. В результате усиливаются отвлечения внимания, рассеиваются психические силы. Остаётся всё меньше и меньше времени даже для минимальных корректирующих действий. И самое худшее – люди, рождённые в наши дни, много лет спустя после Будды, обладают вялой, а не быстрой интуицией. Поэтому существует настоятельная потребность в таком пути внимательности, который принимает в расчёт возрастающие нужды человека, рост продукции для удовлетворения внешних чувств, рост шума и отвлечений, отсутствие времени и вялость интуиции самого практикующего медитацию. Путь внимательности Сунлуна-саядо обеспечивает нас техникой для быстрого преодоления лености и желаний внешних чувств. Он воздвигает порог перед шумом и отвлекающими факторами, которые отклоняют от цели внимание медитирующего. Для человека вялой интуиции она предлагает поразительно надежный и быстрый метод полного и совершенного утверждения четырех оснований внимательности. Это не метод, скроенный из элементов, взятых из книг; он выкован в борьбе против самолюбия и неведенья. Сунлун-саядо был лишь едва грамотным человеком; таким образом, он оказался благословен отсутствием болезненного влияния даже самого слабого следа мысли. Серьезный, смелый и настойчивый, он достиг освобождения в 1920 году. Организация Сулуншин У Виная сделала эту технику доступной и для жителя большого города, не обладающего непреодолимой храбростью и упорством Сунлуна-саядо. Далее следует весьма краткий очерк самого метода. Примите такую позу для медитации, которая может быть сохранена вами в течение некоторого времени без перемен. Не лежите в кровати, не откидывайтесь на спинку кресла. Поза должна позволить вам собрать воедино и взять в свои руки все ресурсы; она должна предназначаться не для отдыха, а для трудной работы. Подходящей позой будет сиденье со скрещенными ногами; спина должна быть выпрямлена; руки надо держать близко к бокам туловища. Правый кулак нужно держать в левой руке, чтобы облегчить его сжатие, когда медитирующий собирает всю свою силу для борьбы с неприятным ощущением, которое может возникнуть впоследствии. Не переплетайте пальцы рук, не держите большие пальцы слегка прижатыми друг к другу. Пусть голова будет слегка наклонена вперед. Не сидите вяло; примите твердую позу, при которой тело образует прочную основу, циркуляция токов тела замкнута, а медитирующий сохраняет бдительность. Выберите место, где вам можно будет заниматься медитацией без помех. Лучше найти тихое место, где нет ветра; но это не обязательно. Можно заниматься медитацией индивидуально или в группе. Не требуется никакой тщательной подготовки места; не нужно превращать медитацию в какой-то ритуал. Для медитации нет установленных периодов; нужно подобрать время так, чтобы оно соответствовало нуждам медитирующего. Но ему следует позаботиться о том, чтобы не приносить в жертву другим целям час или два, отведенные для медитации. Изданные на Западе книги советуют начинающему приступать к практике с занятия в две-три минуты ежедневно; этот период постепенно удлиняется. Опыт Сунлуна говорит о том, что интенсивный первичное занятие длительностью в час или коло того приносит более благоприятные результаты. Нормальное занятие не должно быть меньше часа или двух. Практикующие интенсивную медитацию сидят целый день или всю ночь. После того, как подобрана поза, после того, как она принята, не следует её изменять или заменять другой; её нужно удерживать до конца занятия. Сунлун-саядо сказал: При судорогах не двигайтесь; при зуде не чешитесь; при усталости не отдыхайте . Начните со вдоха. Вы заметите, что дыхание касается кончика носа или верхней губы. Будьте чрезвычайно внимательны к прикосновению дыхания. Бдительно поддерживая внимательность, дышите сильно, энергично и быстро. Сильное, энергичное и быстрое дыхание ограждает от внешних шумов, помогает контролировать ум, быстро устраняет помехи, устанавливает сосредоточенность и дает возможность медитирующему справиться с неприятными ощущениями, которые могут далее возникнуть. Сильное, энергичное и быстрое дыхание будет причиной усиленного трения вдыхаемого и выдыхаемого воздуха в кончики ноздрей, о верхнюю губу или о какую-нибудь другую часть тела в этом районе. Будьте внимательны к этому прикосновению дыхания. Когда дыхание коснется кончика ноздрей или верхней губы, вы осознаете это прикосновение. Будьте внимательны к этому осознанию , – говорил Сунлун-саядо. Пусть ни одно прикосновение не пройдет неосознанным. Осознавайте каждое отдельное прикосновение. Будьте неукоснительно внимательны к прикосновению и осознанию прикосновения , – сказал Сунлун Саядо. Необходимо, чтобы внимательность была неукоснительной; она не должна быть вялой. Это значит, что должно должны прилагаться силы, что медитирующий должен быть ревностен и усерден. Не позволяйте осознанию направляться на тело дыхания; не следите за дыханием, входящим в тело и выходящим из него. Не считайте вдохи и выдохи; не отмечайте в уме область прикосновения дыхания, будь то ноздри или верхняя губа. Пусть осознание направляется только на ощущение прикосновения дыхания; будьте внимательны лишь к этому ощущению прикосновения. Вдыхайте воздух внимательно и полно, как если бы вы втягивали воду шприцом. Выдыхайте резко. Полное и энергичное втягивание дыхания помогает быстро установить сосредоточенность. Оно помогает и возникновению ощущений. Поскольку большинство людей обладает более сильным выдохом, необходимо обратить большее внимание на вдох, чтобы установить равновесие между вдохом и выдохом. Когда оба процесса уравновешены, то прикосновение будет постоянным, как прикосновение пилы к дереву в метафоре из палийских текстов. Когда они уравновешены, медитирующий достигает стадии плавного, самопроизвольного дыхания, свободного от усилия. Дышите, не встряхивая тело и голову; это быстро создаст сосредоточенность. На ранних стадиях сильного, энергичного и быстрого дыхания может появиться усталость; но медитирующему не следует ни останавливать дыхание, ни уменьшать его силу и быстроту. Не отдыхайте, когда вы устали , – сказал Сунлун-саядо. Усталость, вероятно, является следствием или недостаточной силы вдоха или чрезмерного дутья при выдохе. Средство против этой усталости состоит в увеличении силы вдоха. Когда сила, вдоха и выдоха будет уравновешена на высоком уровне, усталость исчезнет. Тогда медитирующий пробьется из зоны затрудненного дыхания в зону плавного, самопроизвольного ритмического дыхания. Тогда можно будет направить всё внимание на внимательность к прикосновению дыхания. Существует три уровня дыхания: высокий (очень сильное, энергичное и быстрое дыхание), средний (сильное, энергичное, быстрое) и низкий (слабое, мягкое, медленное). Поскольку человек – это не машина, он иногда ослабляет дыхание, сбивается с темпа. Необходимо рано достичь высшего уровня, так чтобы позднее, когда ритм снизится, медитирующий успел достичь уравновешенного среднего уровня дыхания и был способен поддерживать его. Не меняйте позы при усталости и не чешите зудящие месте. Средство от этого – опять же более сильный, энергичный, быстрый вдох и уравновешенный выдох. Осознавайте прикосновение дыхания к кончику носа или верхней губе. Не следуйте за телом дыхания и не направляйте ум на темя, на кончик носа, или на движение стенки живота. Не устанавливайте заранее время для дыхания. При энергичном быстром дыхании появляются неприятные ощущения. Эти неприятные ощущения могут принять форму болезненности, судорог, головной боли, онемения, жара, холода или какого-то иного чувства. Продолжайте дыхание, пока ощущение не станет достаточно сильным для следующего этапа практики внимательности. Иногда после прекращения дыхания неприятное ощущение примерно на треть уменьшается. Это нужно учитывать. Когда медитирующий чувствует, что возникло достаточное ощущение, он может прекратить усиленное дыхание. Здесь ощущение играет роль часов, определяющих период времени дыхания. В другом варианте, медитирующий может заранее установить время для дыхания, скажем, в три четверти часа или в час, и найти способ узнавать о завершении этого периода. Но первый метод правильнее. Когда подходит время прекратить сильное дыхание, надо сделать еще пятьдесят или сто дыханий – на этот раз со всей силой, какая найдется у медитирующего; между тем внимательность к прикосновению дыхания должна оставаться неослабной. Затем следует внезапно остановить дыхание на вдохе, а затем в состоянии наибольшей собранности производить внутреннее наблюдение всего тела. Итак, надо внезапно и полностью остановить дыхание на вдохе; тело должно быть успокоенным и собранным; его нужно держать под неукоснительным наблюдением. В теле могут возникнуть ощущения боли, судорог, ломоты, онемения, жара или холода. Будьте внимательны к наиболее заметному из этих ощущений, не упускайте его. Не переключайте внимание на пупок, на солнечное сплетение или какую-то другую область. Для наиболее явственного ощущения естественно требовать к себе внимания. Переводя внимание к другим районам, где нет наиболее явственного ощущения, мы теряем хватку, с которой придерживаемся непосредственного настоящего. Если ощущение слабо, распознайте факт его слабости. Если ощущение сильно, распознайте факт его силы , – говорит Сунлун-саядо. Распознайте его не меньшим и не большим. Распознайте его именно таким, каково оно есть. Распознавайте всё, что возникает, таким, каким оно возникает, и именно тогда, когда оно возникает; осознавайте голый факт его возникновения. Будьте внимательны только к этому. Пусть не вмешиваются никакие мысли обо мне и моём ; не думайте о том, что эта ваша нога, ваше тело или ваша рука. Не размышляйте о том, что это тело ( рупа ) и психика ( нама ) . Не раздумывайте о том, что это непостоянство , это мучительность , это безличность . Все мысли, размышления, соображения суть сфера представлений; они не относятся к випассане . Сунлун осуществляет прямое и немедленное соприкосновение с реальностью. Нельзя допускать, чтобы требуемое время и усилие сперва выстроили концептуальный мост для подхода к реальности. Когда мы встречаемся вплотную со слоном, которого искали, нам не надо возвращаться назад по его следам, а затем проделывать по этим следам обратный путь к слону. Мы немедленно улавливаем факт боли, мы не формулируем представления болит, болит , чтобы затем вернуться к факту боли. Поэтому мы говорим медитирующему: Избегайте названий; не концептуализируйте реальность . Не предвосхищайте ощущение, не гонитесь за ним. Будьте внимательны к ощущению в самый момент его возникновения или исчезновения, то есть в настоящем времени, в текущем моменте. В борьбе с неприятным ощущением, которое может бушевать с невероятной силой и остротой, медитирующий старается не выйти за пределы ощущения; иными словами, проявляемое им усилие не должно превышать усилие, необходимое для поддержания прочного внимания. Там, где налицо избыток энергии, как если бы медитирующий поместил свое усилие перед неприятным ощущением, внимание в результате соскользнет с самого ощущения, и в сознании медитирующего останется лишь неистовство его усилия. А такое неистовство – не более чем патигха , раздражение. Но раздражение – это одна из тех сил, которые поворачивают колесо сансары. С другой стороны, медитирующий должен постараться не упустить ощущения. Иначе говоря, проявляемое усилие не должно оказаться меньше того, которое необходимо для поддержания прочного внимания. При несоответствующем усилии медитирующий соскальзывает обратно, в леность и вялость, или оказывается ошеломленным неприятным ощущением, если оно сильное. Острое неприятное ощущение, которое не удерживается со внимательностью, дает начало страху, тревоге и гневу, – граням раздражения ( патигха ), силы, которая поворачивает колесо сансары. Вялость и леность суть основа неведенья, еще одной силы, обуславливающей перерождение в сансаре. Поэтому медитирующий должен проявить большую осторожность, чтобы не выйти за пределы ощущения и не упустить его. Он должен проявлять то энергичное и бдительное внимание, которое необходимо для познания и внимательности. Внимание должно возникать одновременно с возникновением ощущения. Если внимание возникает до ощущения, оно выходит за его пределы. Если оно возникает после ощущения, оно упускает его. Когда внимание возникает перед ощущением, еще нет ощущения, которое можно было осознавать. Когда внимание возникает после ощущения, уже поздно внимательно осознавать. Реальность ускользнула. Какой бы мгновенной не была бы реакция внимания на возникновение ощущения, она запаздывает, так как это реакция, а это должно быть самостоятельным действием. Временная связь между вниманием и ощущением должна находиться не в будущем и не в прошлом, а в простом, непосредственном настоящем. Это осуществляется тогда, когда вместо пассивного внимания к возникающему ощущению и к его распаду в будущем медитирующий активно стремится воспринять самое рождение ощущения. Важно собрать ощущение в одно целое. Если ощущения появляются одновременно в голове, в руке, в туловище, в ногах, а ум медитирующего впопыхах гоняется за ними, то не получается никакой внимательности по отношению к ним здесь и сейчас. Випассана при этом не практикуется, и результатом оказывается лишь личное мучение и страдание. Для того, чтобы избегнуть таких последствий, следует проявлять внимательность к наиболее отчетливому ощущению; надо пробудить энергичное его осознание, а это осознание должно стать предметом бдительного наблюдения со стороны внимательности. Медитирующий должен быть способен проникнуть внутрь ощущения, чтобы постичь его природу; для этого требуется усилие. Это похоже на гвоздь, вбиваемый в доску: доска – это ощущение; гвоздь – ум; палец, придерживающий гвоздь, – внимательность, а молоток – само усилие. Когда ум проникнет в глубь ощущения, медитирующий более не будет чувствовать форму своей руки, ноги или туловища; он уже не будет считать: Я страдаю . Эти концептуальные представления окажутся заменены простым и ясным осознанием единственного ощущения. Поскольку устранена идея я , которое испытывает страдание, медитирующий не почувствует неудобства в неприятном ощущении. Ощущение, которое несколько мгновений назад чувствовалось в виде боли или жжения, теперь чувствуется медитирующим только как сильное ощущение с элементом огорчения. Из трех видов ощущений – неприятных, приятных и нейтральных, – последние являются наиболее тонкими; в нормальных условиях они не подходят обычным людям в качестве первоначального предмета для установления внимательности. Когда они возникнут на последующих ступенях развития, медитирующему придется проявлять внимание к ним при их возникновении; но к тому времени он уже должен будет развить способность улавливать тонкие нейтральные ощущения. В приятном ощущении скрыта страсть, лобха . Когда медитирующий встречается с приятным ощущением, оно нравится ему, поскольку оно ему всегда нравилось на протяжении всей сансары. В связи с этим он неспособен удерживать осознание приятного ощущения таким, какое оно есть в здесь и сейчас. Скрытая страсть подымает голову и ошеломляет его. Он не может удерживать ощущение как ощущение; ощущение идет дальше, порождая жажду ( танха ). В неприятном ощущении скрыто раздражение. Когда медитирующий встречается с неприятным ощущением, ему оно не нравится, поскольку оно ему никогда не нравилось на протяжении всей сансары. Однако, поскольку цель практики в том, чтобы стараться осознавать ощущение, медитирующий может пробудить в себе усердие и постараться осознавать неприятное ощущение таким, каким оно возникает в здесь и сейчас. Приятное ощущение подобно скрытому врагу; оно захватывает медитирующего врасплох. Неприятное ощущение подобно заметному врагу; медитирующий может распознать его таким, как есть, и предпринять корректирующие действия, если подымет голову скрытое раздражение. Не возникнет опасности погружения медитирующего в неприятное ощущение, как это бывает при осознании приятного ощущения. Между естественной неприязнью к неприятному ощущению и энергичным усилием быть внимательным медитирующий не будет ни погружаться в ощущение, ни уклоняться от него. Он сможет полностью отстраниться от неприятного ощущения, пребывая внутри ощущения, наблюдая за ним, не думая никаких мыслей, связанных с ощущением. Неприятное ощущение служит прочным привязным столбом для ума, склонного блуждать. Неприятное ощущение никогда не обманет медитирующего в подлинной природе действительности, – мучительности, дуккха . Это может не относиться к людям с острой интуицией, но для большинства людей, рожденных в эти поздние дни учения Будды, и обладают вялой интуицией, встреча с неприятным ощущением неизбежна. И если при встрече с неприятным ощущением медитирующий не может одолеть его, то он вскоре превращается в медитирующего со сломанным хребтом випассаны , или это ощущение кидает и крутит его, как сливу на плетеном подносе. Неприятное ощущение является величайшим препятствием на пути випассаны . Только когда медитирующий сумеет преодолеть это препятствие, он сможет проложить путь вперед, к достижению награды за пределами неприятного ощущения. Преодолеть неприятное ощущение возможно. Поскольку и неприятное ощущение также подвержено закону непостоянства, оно через некоторое время должно прийти к концу. Его конец может произойти по-разному. Может уменьшиться его интенсивность; но это не будет настоящим концом; какая-то часть неприятного ощущения останется. Подлинное преодоление неприятного ощущения происходит тогда, когда медитирующий пребывает в этом ощущении, наблюдает его, не допуская ни единой мысли, связанной с ощущением; тогда оно оказывается исчерпанным, оконченным, прерванным, утраченным или угасшим. Говорят, что оно исчерпалось, когда оно постепенно стихло и исчезло без остатка. Оно кончается, когда медитирующий следует за ним, пока оно не исчезнет, как дорога, по которой прошли до конца, как веревка, которую перебрали во всю длину до самого конца, когда в руках уже ничего не осталось. Оно прерывается, когда неожиданно разрывается, как лопается туго натянутый канат. Оно утрачено подобно спавшей змеиной коже. Оно угасло как светильник, в котором полностью сгорели масло и фитиль. Боль неприятна, ломота неприятна, жар неприятен, холод неприятен. В неприятности всех этих ощущений заключен элемент неудобства; и именно этот глубинный элемент неудобства является основным для всех конструированных явлений.

Медитирующий, чувствуя утомление во всех членах, жела