Буддизм

Впрочем, разбирать материализм нет особой необходимости. Кто не верит на слово ходячим уличным идеям (или, точнее, словам) и хоть чуть-чуть философски Образован, тот обязан знать, что материализм - убеждение, что, помимо материи, во всем мире ничего нет - есть бессмысленное учение, уже давно опровергнутое, учение, о котором наука уже прекратила в том числе и заявлять.

При сколько-нибудь отчетливом определении понятий все материалистические утверждения, вроде того, что психического абсолютно не присутствует либо что понимание есть продукт материи и т. п., разобла* чаются как явные недомыслия, с коими науке, опи-рающейся на прецеденты и ясные закономерные понятия, просто нечего делать. И ни 1 уважающий себя ученый не станет уже и уже именовать себя материалистом. Однако, невозможно опровергать, что ряд иных утверждений, производных от материализма либо навеянных им, нередко еще отравляет понимание и научно интеллектуальных людей. Нам нет, впрочем, дела нарочно заниматься материализмом, так как он есть только исключительно внезапная и безобразная форма натурализма, и в следствии этого опровержение натурализма этим подавляет и всяческий материализм

С иной стороны, тут нам не необходимо пускаться в трудные обсуждения утверждений натурализма по существу; довольно продемонстрировать чисто де-юре то внутреннее противоречие, которое ему присуще и которое делает его учение бессмысленным. Дело обстоит довольно просто. Натурализм признаёт, что крупное бытие исчерпывается совокупностью слепых стихийных сил природы и что и человеческое понимание, человеческий разум, совесть, все человеческие понятия и идеи, подобно всему остальному, суть только итог мировой эволюции. Хотя натурализм, подобно любому как говорится учению либо утверждению, претендует сам на истинность, полагая себя доктриной, разумно обоснованной, а все, что ему противоречит, к примеру религиозное сознание,- неверным толкованием вопроса. А значит, натурализм верит в безоговорочное различие меж правдой и неверным толкованием вопроса, меж осмысленной и доказанной мыслью и бессмыслицей. Хотя как вполне вероятно для человека установить, где правда и где обман, и как вполне вероятно в том числе и само понятие истины и разумности , раз все на свете, даже человеческая мысль, есть лишь продукт слепых сил природы и не имеет практически никакого высочайшего ценности? Так как раз человеческая мысль есть лишь, так заявить, искорка, вспыхивающая в человеческом мозгу на основании некоторых природных качеств мозга, и человеческое различие меж правдой и неверным толкованием вопроса есть также лишь натуральное свойство либо естественно образующаяся мысль в человеческом сознании, то оно не имеет наибольшего ценности, чем различие меж приятным и неприятным , вкусным и невкусным Человек так устроен, что имеет такие-то представления; и он так устроен, что одним из этих представлений он верит (испытывает к ним чувство либо настроение доверия) и именует их истинными , иным - не верит и потому именует их ложными Откуда у нас есть возможность знать, что одни из этих представлений либо дум на самом деле истинны, иные же-действительно ложны? Заявят: про это говорит навык; те представления, коие выделяют вероятность имеет смысл работать и как следует ориентироваться во всем мире, истинны, а противоположные - ложны. Хотя навык в этом смысле разве лишь демонстрирует, что одни представления могут быть полезны человеку, а иные - вредны. Кто представляет, не устроен ли наш мозг так, что все мы имеем превратные, сумасшедшие представления, и меж теми представлениями, коие мы именуем истинными , и теми, коие мы именуем ложными , не более разности, чем меж настроением мирных помешанных, коие имеют все шансы жить, не нанося вреда лично себе, и настроением буйно помешанных, коие уничтожают самих себя? Хотя не говоря уже о том, что: какое право мы имеем как говорится заявлять о безоговорочной правде и какой содержание имеет это понятие? Абсолютная правда представляет абсолютный смысл ; это есть оценка человеческих дум и утверждений на взгляд некого высочайшего, уже не человеческого, а непосредственно самодовлеющего, безоговорочного критерия. Хотя раз в бытии нет ничего, помимо слепых сил природы, то мысль о этом критерии, о такой последней оценке человеческих дум сама бесполезная, и есть лишь остаток религиозного верования, веры в безоговорочный содержание и разум. Хотя тогда уже натурализм побивает сам себя, содержа внутреннее противоречие. Заявить: Я утверждаю, что в бытии нет ничего, помимо слепых сил природы, и что к ним принадлежу и я сам все точно также что заявить: Я утверждаю как осмысленную и доказанную правду, что практически никакой правды нет - либо, что это же: Я утверждаю, что все на свете нецелесообразно, даже это мое заявление А это, непосредственно, означает: Я утверждаю, что я ничего не имею возможности разумно признать Опровергать справедливое, онтологическое значение разума и правды - означает признать безоговорочный скептицизм, безоговорочную бессмысленность всех человеческих утверждений. Иными словами: опровергать ключевую мысль религиозного сознания, что эмпирическое бытие подчинено высочайшему, безоговорочному началу Правды и Разума означает в одно и тоже время опровергать вероятность и науки, как системы разумно обоснованных дум, имеющих право считать себя действительно истинными. Не натурализм, не вера в позитивную науку, а лишь безоговорочный скептицизм, неверие ни во что, ни в какое человеческое знание, причем даже невериев свое личное неверие (как в осмысленную мысль), чувство безоговорочной бессмысленности всего и беспомощное состояние головокружения от этого сознания-вот единственно последовательная позиция, коия остается тому, кто опровергает великое безоговорочное, осмысленное начало в бытии. И этот наш вывод есть решительно не результат некого замысловатого, искусственного происхождения размышления. Этот вывод давно уже изготовлен всеми последовательными позитивистами и атеистами. Начиная с британского позитивиста Юма и кончая передовыми эмпириокритицистами и прагматистами (Мах, Авенариус, Пуанкаре и др.), атеизм доходит до убеждения, что наука абсолютно не открывает нам истину , что у нее нет практически никакого безоговорочного плюсы над представлениями в том числе и невежественного человека, а что она лишь научает нас неполным выражениям наших дум, выдает систему значков, воспользовавшись коими у нас есть возможность может быть полезно работать (и что в этом отношении нет практически никакой разности меж наукой и религией)

Словом, последовательная атеистическая мысль в Европе давно уже дошла до того сознания, которое выражено в старых детских стишках: Все на свете ерунда, ерунда и враки И лишь в нашей наивной матушке-России господствуют еще люди, коие с умным видом верят, что, отрицая разум как безоговорочную, высочайшую инстанцию, еще возможно признать разумность науки и неразумность религиозной веры.