Буддизм

В дзэн буддизме той же цели, что и медитация, служили парадоксальные задачи и диалоги, дыхательные и гимнастические упражнения, искусство боевого единоборства, специальная диета, массаж и самомассаж, разные приемы биоэнергетической стиму­ляции и т. п. Интересно, что физический труд считается особой формой актив­ной медитации, которая приучает сознание полностью включаться в работу тела.

Символом дзэнского трудолюбия стала фра­за «день без работы — день без еды». Она принадлежит дзенскому патриарху Байчжану, который каждый день по многу часов обрабаты­вал землю в монастырском саду. Когда его ученики, беспокоясь за здоровье учителя, спрятали его мотыгу, надеясь, что Байчжан не вый­дет в сад, он закрылся у себя в келье и отказался принимать пищу. Он говорил: «День работаешь — день совершенствуешься. День не рабо­таешь — сто дней пропали даром». Мастера дзэн часто прибегали к шоковому воздействию на пси­хику учеников, поскольку зачастую шоковая терапия оказывалась более действенной, чем чтение текстов.

Так, они вызывали мгно­венное пробуждение палочными ударами, которые обрушивали на головы беспечных учеников, награждали их пощечинами, ог­лушали громкими криками «хэ!» или «кац!». Разумеется, подоб­ные приемы шоковой терапии не могли заменить интенсивной внутренней работы ученика, ведущей к духовному преображению, но служили побудительным толчком или кульминацией, завер­шающими какой-нибудь определенный период практики психи­ческой саморегуляции, подобно тому как последний взмах кисти художника завершает картину или заключительный аккорд — му­зыкальное произведение. Сами дзэнские наставники сравнивали такую ситуацию с встряхиванием дерева, на котором висит созревший плод: достаточно потрясти дерево, и плод упа­дет, а если он не созрел, то и трясти бесполезно. Разумеется, сами наставники должны были обладать тонкой и глубокой интуицией, чтобы психологически экспериментировать со своими учениками. В противном случае шокотерапия могла повре­дить психическому здоровью ученика, и вместо просветленного че­ловека мог получиться счастливый идиот или шизофреник. А по­добные издержки случались, хотя были скорее исключением, чем правилом. Но в арсенале дзэнской психокультуры име­лись специальные тесты, позволяющие проверять компетентность самих наставников и разоблачать самозванцев, не имеющих соот­ветствующей квалификации, а также отсеивать учеников, психика которых была не способна выдержать предстоящих испытаний. Специфически дзэнскими методами были парадок­сальные и алогичные беседы учителя и ученика, так называемые воп­росы-ответы (кит. — вэньда, яп. — моидо), а также парадоксальные высказывания, именуемые по-китайски гуни-ань, а по японски — коаны, а также притчи-рога, целью которых также было пробужде­ние сознания ученика. Что лучше них поможет понять, как измен­чив и быстротечен мир, и научить, что ускользающая истина не по­стижима умом? Вот пример коана: «Человек держал в бутылке гуся.

Гусь вырос и не мог выйти оттуда через горлышко. Нужно, не разбивая бу­тылки, освободить гуся. Как это сделать?». Сосредоточившись на проблеме, человек понимает, что гусь — это его эго, а бутыль — это мир, который он создал вокруг себя. Другой пример: «Всем известно, что такое хлопок двумя ладонями. А как звучит хлопок одной ладони?», «Каково было твое лицо преж­де, чем родились твои родители?». Логическая неразрешимость этих парадоксов должна была подтолкнуть ученика к интуитивному про­рыву за пределы всякой двойственности и к открытию собственной природы как природы Будды. Таким образом, чтобы решить коан, надо сосредоточиться на проблеме и преодолеть обычные стереотипы мышления. А вот пример парадоксального диалога учителя с учеником. — Что такое Будда? — Кусок засохшей грязи. — Что такое дао? — Три меры льна. — Что такое дзэн? — Ветка цветущей сливы. Мастера дзэн совершали и другие, неприемлемые с точки зрения общепринятых норм, поступки: в самый неподходящий момент раз­ражались безумным хохотом, «сотрясающим небо и землю», или так истошно вопили, что собеседник мог «оглохнуть и ослепнуть на три дня». Они падали в обморок, сквернословили, издавали непри­стойные звуки, сжигали священные тексты, — словом, следовали антинормам и совершали антиритуалы. Для чего же все это дела­лось? Дело в том, что своей необузданностью и подчеркнутым пре­небрежением к общепринятым правилам наставник ломал стандарт­ные представления о правильном поведении и рушил привычный образ мышления.

От наставников дзэн часто можно было услышать веселый жизне­радостный смех, который, как считалось, стимулировал пробуждение истинной природы человека. Некоторые исследователи даже утверж­дают, что суть дзэн — это юмор, и что дзэн — единственная религия, в которой смех не только допускается, но и является обязательным. Именно смех нередко сопровождал просветление того или иного при­верженца дзэн. Типичным примером является эпизод просветления средневекового чань-буддиста Шуйлао, который как-то раз спросил своего наставника Мацзу: «В чем сокровенный смысл прихода Бодхидхармы?». В ответ Мацзу толкнул его и сбил с ног. В этот момент на Шуйлао нашло озарение, он начал хлопать в ладоши и смеяться. «С тех пор как наставник толкнул меня, я не могу перестать смеять­ся», — говорил он.